Тринадцатая

— Извините, я не специально, — я замерла перед ней, не зная как бы поточнее сформулировать свой вопрос. — А… а сказки у вас есть?

— Сказки? — она вытаращила на меня свои блеклые глаза. — Какие ещё сказки?

— Я хотела сказать мифы, — быстро исправилась я. — Точно. Мифы и предания.

— Для истории, что ль? — усмехнулась она. — Мифы древней Греции на полке 15-А, мифы древнего Египта на полке 15-Б.

— А на какую полку мне следует заглянуть, чтобы узнать о мифах «Трёх Сосен»? — как можно более небрежно бросила я, облокачиваясь на стол.

— Нет у нас никаких мифов, — нервно произнесла та, а сама покосилась куда-то за спину. — Наше заведение свободно от всяческих суеверий и предрассудков.

«Ага, ври больше», усмехнулась про себя я, беря с полки какие-то мифы и усаживаясь за стол. «У вас здесь настолько живучие суеверия, что от них можно вполне неиллюзорно схлопотать».

Осознав, что дальнейших расспросов с моей стороны не последует, библиотекарша немного успокоилась и даже возобновила чтение дамского романа. Я же то и дело отрывала взгляд от книги, повторяя про себя «Уходи, уходи, уходи». Однако то ли мои ментальные посылы были слишком слабыми, то ли библиотекарша оказалась слишком твердолобой, но ушла она лишь через два часа.

— Наконец-то! — выдохнула я, подскакивая к столу. — Так-с, куда она там глядела? А, на вот этот шкафчик. Что тут у нас? Потрёпанная коричневая книжица? Выглядит достаточно подозрительно, чтобы оказаться искомым объектом. Беру, короче!

Воровато оглядевшись по сторонам, я пихнула книгу под передник и выбежала из библиотеки. Стрелой промчавшись по коридору, я ласточкой нырнула в свою комнату, несколько раз повернула ключ в замке и лишь тогда более-менее успокоилась. Вытащив честно стыренную книгу, я сдула пыль с обложки и вслух прочла название:

— Чёртова Дюжина.

Чёртова. Дюжина. Догадка, озарившая мою черепную коробку была такой яркой, что я на мгновение утратила способность видеть. В нашем интернате… В нашем интернате всего двенадцать учащихся. Было. До моего приезда. Что всё это значит?!

Комментарий к Глава шестая. Признание с ароматом лилий

Иллюстрация от лисГинки (http://vk.com/artbylg): http://samlib.ru/img/c/chepurnaja_k_w/ajris/img-20160426-wa0001.jpg

========== Глава седьмая. Чёртова дюжина ==========

— Это что такое, спрашивается? — я обвиняюще потрясла книгой перед мордой О. Бормотня.

— Книга, типа, — недоуменно протянул тот и на всякий случай отодвинулся от меня подальше.

И правильно сделал, между прочим. Тесные контакты со мной заканчивались для нечисти плачевно, что уже успел познать на себе Влад Д. Ракула, ожоги которого до сих пор не зажили. Этот случай был настолько показательным, что стал единственным в своём роде. Да-да, после отпора, данного мною, никто не рисковал со мной связываться.

Кроме Тристана, но ему положено, так как он староста, отличник и просто красавчик. А ещё — предмет моих воздыханий, но вот как раз об этом ему знать совсем не обязательно. Равно как и о том, что я храню листочек с начертанной его рукой «Дурой» в своём личном дневнике.

— О, так ты всё-таки смогла докопаться до истины.

Стоит только помянуть, он и появится. Моё сердце тут же забилось чаще, а к щекам прилил румянец. Дыхание тоже вышло из-под контроля. Зловредная же штука, эта любовь! Нормальный, башковитый человек враз превращается в полного придурка, а все здравые мысли заменяются на «Что бы мне такого выкинуть, дабы привлечь его внимание?» Но, пока я так думала, Тристан взял книгу и принялся листать её. Я следила за его бледными, холёными пальцами и вздыхала.

«Ах, как бы мне хотелось оказаться на месте книги! Так и представляю как он берёт меня своими нежными руками и начинает перелистывать белоснежные страницы, ища нужную информацию. Правая рука властно лежит на корешке, в то время как левая водит указательным пальцем по строчкам. Время от времени пальцы правой руки рассеянно скребут по корешку и…»

Что же там такого «и» я додумать не успела, потому как Тристан далеко не самым нежным образом шлёпнул книгу на парту. Все мои мечты касательно его ласковых рук тут же пошли трещинами, а затем и вовсе осыпались зеркальными осколками на пол. Я прямо-таки чувствовала звон разбитого стекла.

— Посмотри-ка сюда, — он ткнул пальцем в верхнюю строчку. — Это список девушек, которым не повезло оказаться тринадцатыми в «Трёх Соснах».

— Ну и? — рассеянно произнесла я и мутным взглядом уставилась на буквы.

— Они числятся пропавшими без вести, — терпеливо пояснил мне Тристан. — А теперь посмотри в самый конец списка.

Я и посмотрела. Мой взгляд тут же прояснился, а на голове от ужаса зашевелились волосы. В самом конце списка, от руки, карандашом, было написано моё имя. Только в отличие от других имён, рядом с моим в скобочках стоял вопросительный знак.

Типа, убивать или не убивать? Вот в чём вопрос? Мне почему-то враз стало холодно, хотя температура в классной комнате нисколечко не изменилась. Наверное, именно так ощущают себя осуждённые, когда им зачитывают смертный приговор. Надежда на милосердие и снисходительность судьи сменяется страхом и осознанием, что пути назад нет да и помощи ждать неоткуда.

Осенённая догадкой, я судорожно сглотнула и посмотрела на Тристана. Он знал. Он всё-превсё знал. Каждое лето здесь появлялась девушка, которой была уготована судьба «тринадцатой». И каждый раз Тристан делал вид, что хочет помочь, а сам тихонько посмеивался в кулак, так как знал, что её гибель неизбежна. И это повторялось раз за разом. Лето за летом. Год за годом.

— Но у тебя есть шанс, — добавил Тристан. — В отличие от своих предшественниц, ты не стала молить о пощаде и не покорилась судьбе. Ты вступила в прямую конфронтацию с нею. Такое происходит впервые.

— Просто моя воля к жизни очень сильна, — я нарочито весело рассмеялась. — Отличная новость, чёрт побери! Приехала отдыхать одна, называется.

Тристан нахмурился и, положив руки мне на плечи, несколько раз встряхнул. Встряска была такой сильной, что мои мозги сделали сальто и вернулись в исходное положение. В голове наступила небывалая ясность и я осознала, что паника — не самый лучший выход из положения.

— Да в порядке я, в порядке, — проворчала я. — Просто новая информация была столь ошеломительной, что не сразу уложилась в голове.

— А теперь уложилась? — юноша вновь навис надо мной.

— Да-да-да! — протараторила я, вжимаясь в оконный проём. — Только не надо больше меня трясти!

— Хорошо, — кивнул он и направился к своему месту.

«Блин блинский! Вот что ему стоило прижать меня к сердцу, провести рукой по волосам и заверить в том, что всё будет хорошо?» подумала я. «Но нет же, надо обязательно взять за плечи и начать трясти. Способ эффективный, не спорю, но объятия подействовали бы на меня куда более благотворно…»

Прозвеневший звонок поставил крест на моих дальнейших мыслях и в следующие сорок пять минут все мои мысли оказались сосредоточены на одной-единственной задаче — выживании.

***

В принципе, мои шансы были велики. Это я понимала и без «Чёртовой Дюжины», украдкой пролистанной под партой. Ещё ни одна девушка не пыталась вступить в контакт с обитателями ночного класса. Судя по скупым заметкам в книге, почти все они пребывали в полуобморочном состоянии и им было как-то не до контактов. Там же было отмечено, что почти все жертвы тем или иным образом пытались связаться с внешним миром, но каждый раз им что-то мешало. То батарейки садились, а замену взять было негде, то родители не успевали вернуться к сроку, дабы забрать своё чадо, то ещё что-нибудь.

Отдельного внимания стоила процедура изменения памяти, которой подвергались несчастные родители, лишившиеся своих дочерей. Все воспоминания, касавшиеся летнего периода заменялись на новые. Они были выстроены таким образом, что те искренне думали, что дочь поехала отдыхать вместе с ними, а потом куда-то заныкалась.

При данном раскладе школа-интернат «Три Сосны» вообще оказывалась не при делах и никто не предъявлял ей никаких претензий. Репутация заведения продолжала оставаться безукоризненно чистой, а на следующее лето сюда привозили новых пансионерок, одной из которых было суждено стать новой жертвой ночного класса.