Лабиринт

– Да, сэр. Если что-то случится…

– Лучше пусть ничего не случается. Просто не надо туда заходить! Присмотрите за этим, дорогой Говинс!

– Вы можете положиться на меня, сэр Почтеннейший Начальник.

– Ну вот и славно. Сэр Макс, ты еще жив? И не превратился в кувшин с камрой? А то знаешь, она имеет такие свойства…

– Джуффин, можно мне еще раз зайти в эту комнату?

Сэр Джуффин изумленно поднял брови.

– Разумеется, хотя… Ладно, зайдем туда вместе.

И мы зашли в полутемную спальню. Все было спокойно, индикатор в трубке сэра Джуффина снова начал тупо искать компромисс между двойкой и тройкой… Но я пришел сюда не за этим. Оглядевшись, я сразу нашел коробочку с бальзамом, над которой мы безуспешно колдовали в начале вечера. Она все еще лежала на полу, на полпути к двери. Я поднял коробочку и сунул в карман лоохи, хвала Небесам, предусмотренный и здешней модой. Потом посмотрел на Джуффина. Он хохотал. Ничего, от меня не убудет, а он вполне заслужил хорошее развлечение, бедняга!

– Что с тобой, Макс? – Спросил сэр Джуффин, когда мы вышли в сад и пустились в короткое, но приятное путешествие домой. – Ты же никогда не был клептоманом! Почто обобрал моего соседа, признавайся!

– Джуффин, вы будете смеяться… Да вы уже и так смеетесь, Магистры с вами! Но вы же сами видели, как она боится. Я просто не мог оставить ее там.

– Коробочку? Ты имеешь в виду коробочку?

– Да, коробочку. Какая разница? Я чувствовал ее страх, я видел, как она пыталась укатиться… Но если вещи умеют помнить прошлое, значит они его как-то воспринимают, значит, они живут своей непостижимой жизнью, так ведь? В таком случае, какая разница, кого спасать: коробочку, или прекрасную даму…

– Дело вкуса, конечно! – Прыснул Джуффин. – Ну и воображение у тебя, парень! Молодец! Сколько живу на свете, но такого… ох, не могу… да, в героическом спасении коробочки я еще не учавствовал! – И вдруг резко посерьезнел. – А вообще, сэр Макс, ты – гений! Потрясающе! Не знаю, как там насчет «непостижимой жизни» коробочки, но если забрать предмет из зоны страха… Грешные магистры! Ты прав, Макс, она вполне может «заговорить» у нас дома. Не сразу, конечно, но может. Что-то она помнит, эта твоя вещичка, клептоман ты этакий! А старуха может съесть свою скабу: чтобы мы с тобой, да не справились с этой тайной! Справимся, и не такие орехи грызли!

Кажется, сэр Джуффин даже забыл об усталости. Я решил воспользоваться моментом и осторожно спросил:

– А все-таки, что они имели в виду, когда говорили про тьму, в которую мы якобы смотрим? Мне как-то не по себе от всего этого.

– А тебе и должно быть не по себе. – Жестко сказал Джуффин. – Помнишь, как ты сюда попал, Макс? Такое не с каждым может случиться. Мы с тобой – из тех, с кем случается еще и не такое!… А старухи занимаются магией, да не как все здешние жители – на кухне, от случая к случаю, а очень долго и всерьез. Можно сказать, они ничем другим и не занимаются! И опыт говорит им: что-то с нами не так. Это «не так» они и называют «тьмой»… Тебе иногда бывает страшно, или весело, просто так, ни с того, ни с сего? Ты выходишь на улицу, спешишь по какому-то глупому делу и вдруг задыхаешься от невероятно острого ощущения бесконечного счастья… А иногда бывает, что у тебя все в полном порядке, рядом спит любимая женщина, ты молод, и жизнь полна щенячьего восторга, и вдруг ты осознаешь, что висишь в полной пустоте, и ледяная тоска сжимает твое сердце, потому что ты умер… да нет, что-то в тебе понимает, что ты никогда и не был живым… А иногда ты смотришь на себя в зеркало и не можешь вспомнить, кто этот парень, зачем он здесь… Можешь ничего не говорить, я и так знаю, что все это время от времени происходит с тобой… И со мной творится то же самое, Макс, только у меня было достаточно времени, чтобы привыкнуть. Это случается, потому что нечто непостижимое прикасается к нам… кто его знает, откуда и зачем… Доторани, моя жена, тоже что-то чуяла, сама не знала, что. Говорила, что иногда я какой-то «ненастоящий», «словно тревожный сон»… Не могла объяснить лучше… В общем, мы с тобой имеем талант к некоему странному ремеслу, в котором никто ни хрена не понимает! И если честно, то ничего я тебе толком пока объяснить не могу… Знаешь, об этом ведь не принято говорить вслух. Да и опасно: такие вещи должны оставаться в тайне. Есть один человек здесь, в Ехо, который понимает в этом деле побольше нас с тобой, когда-нибудь ты его увидишь… А до тех пор играй в «супершпиона», или как это у вас называется… Ладно?

– С кем это, интересно, я вообще могу беседовать, кроме вас? С Хуфом?

– Ну, с Хуфом можно. И со мной можно. Но скоро для тебя начнется куда более бурная общественная жизнь.

– Вы все грозитесь…

– А тебе мало сегодняшнего вечера?… Да я бы и сам рад поскорее усадить тебя в свое кресло в Доме у Моста, но дела в Ехо делаются медленно. Я подал прошение о твоем назначении ко Двору… Да, на следующий день после нашей поездки в «Обжору». Поскольку все дела моего ведомства решаются с максимальной срочностью, дней через двадцать – тридцать…

– Это и есть «максимальная срочность»?

– А ты думал!?

Мы уже были дома. Тут сэра Джуффина призвало его одеяло, и я остался один… Самое время поразмышлять о тьме, в которую я заглядываю… Напугали же меня эти бабки! А тут еще Джуффин со своей лекцией о запредельных причинах дурацких перепадов моего настроения… Я-то думал, что меня просто мамочка в детстве пару раз уронила!

У себя в комнате я вынул из кармана лоохи «спасенную» коробочку: полежи, милая, успокойся, у дяди Макса не все дома, но он хороший. Он защитит тебя от всех напастей, вот только сходит посмотреть во тьму… Но в момент наивысшего расцвета моей благоприобретенной фобии, из этой самой тьмы выскочил пушистый комочек: «Макс – грустный – не надо!» Мой маленький друг Хуф так вилял коротким хвостом, что чертова тьма разлетелась в клочья. Я успокоился, выкинул из головы параноидальное бормотание пожилых русалок, и мы с Хуфом пошли в гостинную: ужинать и читать свежую вечернюю прессу.

В тот день я не засыпал до рассвета: ждал Джуффина, чтобы за чашечкой утренней камры еще раз обсудить события минувшего вечера. Признаться, я представлял себе, что теперь сэр Джуффин с утра до ночи будет ломать голову над таинственным убийством. То есть, как старый добрый Шерлок Холмс, или не менее старый и добрый комиссар Мегрэ, он будет часами курить трубку, бродить вокруг места преступления, чтобы на исходе очередной бессонной ночи, не без моей скромной помощи, вдруг раскрыть «Дело об изжеванном трупе»…