Страница 6 из 140
Руки он отмыл, но вот всё остальное…
Ребёнка с сотрясением в «неотложке» вытошнило на него несколько раз подряд, и Гордей, сдавая мальчика в приёмной, чувствовал, как дежурный врач и медсёстры старались задержать дыхание, пока он не покинул предбанник. Оформление прошло молниеносно, хотя столпотворение прибывших с пациентами машин превышало все мыслимые пределы. Ирина смотрела с сочувствием, но тоже старалась не дышать в его сторону.
И рыжий пёс Метастаз, дремавший на тёплом колодце, от которого шёл пар, учуяв облёванного Гордея, поднялся и удалился восвояси. А Гордей, между прочим, припас ему котлетку. Он развернул салфетку с котлеткой на колодце, но Метастаз не вернулся даже за ней.
— Машинку помыть нужно, — сообщил водитель.
Он курил у «неотложки», распахнув двери и открыв все окна.
— И меня — тоже, — кивнул Гордей. — Завези домой, пока будешь в дезинфекции, как раз успею.
— У нас ещё… — начала Ирина, но он нахмурился:
— Предлагаешь мне вот так…
— Нет, конечно, — торопливо ответила она, — просто напоминаю, что расслабляться не стоит. Почему бы не сполоснуться в мойке?
Ирина славилась непревзойдённой верностью отделению скорой помощи. Пожилая медсестра давно могла бы осесть в диспетчерской, а не мотаться по городу в холод, зной, под палящим солнцем и в ночной тьме. Но ни разу даже не намекнула на подобный вариант своей судьбы.
Гордей работал с ней уже не первый год, и считал, что иметь в бригаде такого фельдшера — один из лучших подарков судьбы. Правильная и чёткая Ирина имела только одну странность: терпеть не могла, когда её называли по отчеству. Просто взвивалась, выходила из себя. Гордей, преодолев начальную неловкость, привык и теперь даже не мог вспомнить, как её там по батюшке… Кирилловна? Константиновна?
— Я весь — насквозь, — пояснил он. — Половинчатые меры не помогут. А трусов запасных я, как ты знаешь, с собой не вожу.
— Откуда мне знать? — удивилась Ирина. — Про твои трусы?
С чувством юмора у неё было не очень. Гордей не стал отвечать.
Его высадили у дома, и он пулей взлетел на пятый этаж, благоразумно решив, что замкнутое пространство лифта наедине с собой ему не выдержать.
— Кайса! — крикнул из коридора, — открой окно.
В квартире тянуло горелым. Верная примета: у жены начались месячные, она всегда готовила пшёнку на молоке в эти дни, говорила, что облегчает боль. Никто из знакомых Гордея не готовил дома кашу. Глупость, конечно, как пшёнка на молоке может заменить болеутоляющее?
Когда Гордей вышел из ванной, благоухающий детским мылом (он не признавал никакие гели и шампуни, и сам не любил, и опасался, что на химические отдушки смогут среагировать его пациенты), Кайса стояла под дверью. Ещё пара сантиметров, и завёрнутый в большое полотенце Гордей нечаянно бы прихлопнул её.
— Ты чего? — удивился он. — Дай, пожалуйста, чистое. Я тороплюсь.
— Опять? — сказала Кайса, и её прозрачные глаза неприятно сузились. — Что на этот раз? Понос? Золотуха?
— Сотряс, — с досадой буркнул Гордей. — Дай чистую одежду.
Она развернулась и пошла в спальню к большому — на всю стену — платяному шкафу. Шкаф для Гордея был чем-то вроде пещеры Али-Бабы. В нём ждала своего часа тьма сокровищ, но где именно — Гордей не знал. Он терялся в этом «сезам, откройся», предоставив Кайсе волшебные манипуляции по извлечению из шкафа нужных вещей.
— Я просто выхожу из себя, как только подумаю, что на тебя блюют, мочатся и испражняются всякие алкаши, — пожаловалась она, протягивая трусы и носки.
Кайса почти вся скрылась в недрах «сезама», только вытянулась рука, и голос звучал оттуда глухо.
— Алкашей, кстати, мало, — доверительно сказал Гордей, принимая дары волшебной пещеры. — Это был маленький ребёнок, который свалился с подоконника вместе с цветочным горшком. Хронологически, вернее сказать, горшок упал на полсекунды позже и прямо на голову лётчику. Просто сегодня вообще какое-то светопреставление. Как в полночь началось, так и не прекращается. Конца края не видно…
Наверное, от усталости он заговорил в духе фельдшера Ирины. «Светопреставление», «конца края»… Оставалось только всплеснуть руками, но, к счастью, они оказались заняты — Гордей как раз натягивал носки, что без рук сделать более чем проблематично.
— Я беспокоюсь за тебя, — вздохнула Кайса, на секунду вынырнув, чтобы сунуть ему чистые «скоропомощные» штаны. — Подожди, трико дам, на улице, я знаю, морозище…
Её голова и половина торса опять скрылись за раздвижными створками. Внезапно она выпалила быстро и глухо, словно не ему, а выкрикнула накопившуюся тревогу в недра шкафа:
— Ну почему ты вкалываешь, как проклятый на скорой, хотя уже давно мог бы спокойно сидеть в тёплом кабинете областного департамента? Звали же!
— Не заводись, — Гордей втянул запах подгоревшего молока.
Запах плохого настроения.
— Ты расстроилась, устала.
Эта вонь… Ржавый прут ударил в самый центр затылка. Гордей с трудом удержался, чтобы не сказать: уставать ей особо не от чего. Кайса бросила работу два года назад в неистовом стремлении зачать ребёнка. Они старались уже десять безуспешных лет, но последнее время у Кайсы это приобрело маниакальный характер. Она пыталась исключить все угрожающие факторы. Волнения на работе в том числе.