Страница 1 из 140
Она проснулась за минуту до прихода проводницы. Что-то подтолкнуло, сладко пробежало мурашками по всему телу: «Яруга», и тут же хрипловатый голос подхватил, перекатывая из сна в реальность:
— Яруга! Через пятнадцать минут закрываю туалет. Санитарная зона.
Вагон мягко покачивало из стороны в сторону, ещё бы спать и спать под мерный перестук колёс. Но рычащее «р-р-р», сломавшее тонкую перегородку между миром сновидений и духотой ещё тёмного купе, тут же наполнило энергией.
Вода в умывальнике оказалась просто ледяной, и это окончательно пробудило и тело, и душу. Она уже быстро и ловко собрала постель, переоделась в джинсы и тёплый свитер, затолкала пижаму в небольшой пластиковый чемоданчик. Туда же отправился и несессер с пенкой для умывания, зубной щёткой и пастой, подумав, она положила и бутылку с газированной водой, отпитую совсем чуть-чуть.
Больше собирать нечего. Села на нижнюю полку в пустом купе и уставилась в окно. В темноте пролетали редкие огоньки полустанков и крошечных деревень в несколько домов.
— Прибываем через пятнадцать минут, — сообщила безликая проводница, с шумом двигая дверь купе. — Чай, кофе будете? Успеете ещё, если быстро.
Забрала сложенную постель и уже собиралась выйти, не дождавшись ответа.
— Да, кофе, пожалуйста, — тихо сказала одинокая пассажирка.
Кофе очень кстати.
Она пила сильно разведённый кипятком порошок, но даже смутно уловимый кофейный привкус придавал бодрости, а то, что он был горячим и сладким, почти примирило с суррогатом. Сейчас всё вокруг казалось милым, и она обрадовалась бы даже просто кипятку.
Всё прекрасно, а будет ещё лучше.
Душа пела. Даже не пела, а вибрировала, предчувствуя: скоро, очень скоро произойдёт встреча, ради которой жила все эти годы. Одно безликое сплошное пятно: серые будни, растянувшиеся на вечность, с тех пор как она покинула город детства.
Путешествие во времени? Ностальгия по прошлому?
Она тихо и нежно засмеялась сама с собой.
Нет.
Долгожданное свидание, с которого только и начнётся настоящая жизнь. Всё, до этого момента, было просто ожиданием.
Тайной, которую она никогда никому не открывала. Ни мужу, ни друзьям, ни коллегам.
Даже пресловутому попутчику, случись он в купе, одинокая пассажирка не рассказала бы о своей сладкой истоме при одном только воспоминании. Это только её тайна.
Мартовский блеклый рассвет серой полоской поднимался за перелесками, которые сменили мрачный бор, бежавший за поездом всю дорогу. Она уже могла разглядеть за окном и дальние хутора, и кучки деревьев, жавшихся друг другу в бескрайнем поле.
Отыщет ли, узнает? Память искажает и образы, и пространство. Да и город наверняка разросся, изменился, заколосился новостройками и забутонился торговыми центрами. Или, совсем наоборот, Яруга могла подряхлеть, измельчать, превратиться в старуху, живущую лишь воспоминаниями. Сколько лет прошло, это странное обручение состоялось, когда она была совсем ребёнком. Тогда и не поняла даже, что на самом деле случилось в тот день.
Посмотрела на перстень, украшавший безымянный палец. Узнает, конечно, узнает. Как может быть иначе? Память могла подвести, обмануть про голос, но реальное свидетельство — вот оно. Значит, и голос не причудился, тот, разделивший отныне и навсегда жизнь на «до» и «после».
И самое прекрасное этого «после» неумолимо приближалось.
Редкие развалюшки за окном становились всё крепче, выше и массивнее. Замелькали кирпичные хрущёвки, превращаясь в спальные районы девятиэтажек. Она с жадностью вглядывалась в начинающийся город: узнают ли они друг друга?
— Яруга, — уже третий раз за это утро прокричала проводница.
Поезд, тяжело постанывая, сбавлял ход.
Встала, застегнула тёплую куртку, намотала поверх капюшона пушистый шарф. Подхватила чемоданчик, стараясь не задевать джинсы колёсиками, рванула в тамбур.
Сейчас она была способна выпрыгнуть прямо на ходу. Но поезд последний раз дёрнулся, и вагон застыл напротив бледно-зелёного здания вокзала.