Страница 98 из 137
Из приемного зала охрана провожает меня в комнату игроков. Здесь всем предстоит переодеваться, да и в целом готовиться к выходу на арену. Но комната не пуста - на скамейке одиноко сидит Мак.
Не находя себе места, начинаю расхаживать по периметру. Я злюсь, нервничаю, и мне страшно, очень страшно за Лою. И ведь понимаю, что не в моих силах идти против Ареса. Одна я точно не справлюсь. Не справлюсь...
Внезапно краем глаза замечаю, как на подоконнике начинает что-то поблескивать. Это скрученный в трубочку листок папируса, который появляется тут словно из неоткуда. Он небольшого размера, с золотым теснением и бережно перевязан белой ленточкой. Не раздумывая, не удивляясь, я беру его в руки и разворачиваю. Это очередное письмо:
«Дорогая моя Рейна. Прости, что так и не смогла все скрыть от Ареса. Это не входило в первоначальный план, но и не исключалось. С ним всегда нужно быть начеку и иметь запасные пути решения. Мне пришлось так поступить. Я лишь сделала все возможное, чтобы заглушить его злость, чтобы он позволил нам спокойно продолжать. И пусть тебя не смущает, что под его контролем. Еще не все потеряно, поверь мне, дорогая. Я не оставлю вас так просто. А пока продолжай. Ты знаешь, что делать.
С любовью, Афродита»
Дочитав послание, я комкаю лист в руке край листа, который превращается в пепел и утекает сквозь пальцы. Значит, вот как. У Богини Любви даже в предательстве все предусмотрено. Моя злость на нее несомненно спадает на несколько градусов, ведь все еще есть надежда. Хочется броситься в другие миры сию же секунду. Во мне словно открывается второе дыхание, рьяная решительность, что я все смогу, должна, и я это сделаю. И больше всего здесь гонит именно страх. Но здравый смысл убеждает повременить. Арес просил не спешить, и его стоит послушать. Дразнить Бога Войны так откровенно очень глупое занятие. Да и разрывы нитей на Маркуса действуют определенным образом. Не хочется ставить его в неловкое положение прилюдно и привлекать к нему особое внимание. Даже сейчас я должна предусмотреть все. Главное, что в моих руках теперь чуть большее, чем было до этого. Пусть в тоже время и вообще ничего.
Неожиданное прикосновение заставляет вздрогнуть. Это Мак уже стоит за моей спиной, проводя кончиками пальцев вдоль по позвоночнику. Он привлекает к себе внимание языком жестов, когда лишен более простого способа. Я резко оборачиваюсь, оказываясь с ним лицом к лицу, очень близко. Пусть Мак стал мне другом в бою, но за его пределами – любовником. Первое внушает уверенность, что я могу на него положиться, рассчитывать в любой опасной ситуации и стремиться быть ближе, второе заставляет нервничать, дергаться в его присутствии и стараться быть подальше. И все это как-то неправильно.
Красивое мужественное лицо смотрит на меня со всей серьезностью. Ему бы что-то сказать, чтобы заполнить странное молчание. И он говорит – тем способом, которым способен.
«Не уверен, что смогу быть рядом на данном этапе игры. – Читаю на листке бумаги. – Нас могут разделить».
– Тебя это беспокоит?
«Очень. Обещай, что будешь аккуратна и внимательна».
– Обещаю, Мак, как же иначе. И ты береги себя, хорошо? Ты мне все еще нужен.
Он слегка улыбается, горько.
«Но не так, как мне бы хотелось».
Что я на это могу ответить? Лишь:
– Прости.
«Хочу сказать, чтобы ты знала. Во мне воюют два желания – послушать тебя и оставить в покое, или же настоять на своем, пусть даже силой. И пока первое благородно побеждает, второе ждет своего часа. Потому что я дал себе слово – если мы выживем в этой Игре Богов, ты станешь моей...»
– Мак... – пытаюсь его перебить, чтобы не тратил грифель карандаша понапрасну.
Но он вдруг накрывает мой рот ладонью, больно стискивая скулы. Самый грубый способ заставить женщину замолчать. И только его глаза с дикой злинкой внутри, убеждают выслушать до конца. Не потому, что я его боюсь, а потому, что это может быть важно и действительно стоит быть услышанным.
«Я привык бороться за свою жизнь, хоть она мне и не дорога. Ты знаешь, как я умею это делать. Теперь представь, на что я готов и способен, чтобы побороться за то, что действительно мне стало дорого и единственно необходимо в этом поганом мире».
От прочитанного по спине пробегают мурашки. Подобные слова выглядят, как своеобразное признание в любви. В стиле Мака. Они пугают и волнуют одновременно, помимо воли. Только у одного человека я видела такую решительность прежде – у Маркуса. Когда ни толики сомнений, полная уверенность в том, что и как нужно делать. Такие люди очень часто становятся лидерами и добиваются своего.
«Все мои победы – для тебя, Рейна. Моя жизнь – для тебя. И если тебе это действительно не нужно, прими мой искренний совет: хочешь избавиться от этого, по окончанию игр – убей меня. Смерть от твоей руки будет лучшей из ласк, на которые ты способна».
На этом разговор резко заканчивается, и Мак оставляет меня подумать о сказанном.