Игры богов. Право на любовь.

Пытаюсь забрать из его руки клинок, но Маркус слишком крепко его держит. Другому сломала бы руку, его же просто бросаю кистью в стену, чтобы разжал пальцы. И он выпускает рукоять. Но поймать ее мешает рывок за волосы, так что остается только смотреть, как клинок проскальзывает в щель между стеной и кроватью. Только мне не больно, потому что на голове всего лишь парик, хотя клей неприятно натягивает кожу. Так, мне нужен тайм-аут.

– Подожди… Стой!

– Кто послал тебя?! – не унимается мужчина.

Он дергает за волосы, полагая, что такая боль развяжет мой язык. Но вместо этого лишь срывает парик с правой стороны головы. Пользуясь замешательством, я срываю обманку вовсе и отскакиваю на противоположную сторону кровати, наконец-то уже лицом к мужчине. По щекам распускаются белые локоны. Пораженный увиденным, Маркус и сам отходит назад, пока не упирается ногами в стол. Какое-то время смотрим друг другу в глаза. Я медленно меняю позу и подаюсь корпусом вперед, чтобы затем быстро опустить руку в щель, за клинком. Но когда пальцы уже его касаются, над головой звучит выстрел. Я лишь зажмуриваюсь, упорно делая свое дело. И вот уже в моих пальцах рукоять, которую тяну вверх. Только и Маркус несется ко мне. Он запрыгивает на кровать и бьет по внутренней стороне локтя рукояткой пистолета. А настойчивый захват пальцев на шее укладывает головой на подушку. И мои руки снова пусты, глаза упираются в обозленное лицо любимого, а к виску прижимается дуло его револьвера.

– Назови мне хоть одну причину, почему я не должен тебя убивать! – со злостью произносит он, одновременно душа и пытаясь справиться с желанием выстрелить.

Но я почему-то убеждена, что он ничего мне не сделает.

– Ты не сможешь, – хриплым голосом отвечаю ему.

– Проверим?

Под его натиском я пытаюсь успокоиться. Пусть это сделает и он. Закрываю глаза, стараясь контролировали скудное дыхание. И вскоре мужская ладонь ослабляет хватку. Открыть веки заставляет звук удара, когда револьвер летит в дальний угол. И вот уже снова тяжело дышать, когда рот Маркуса сминает мой. А это уже нечестный прием. Я не могу не отвечать. Только думаю: «Сейчас, сейчас…», пока его голодный рот отвоевывает все новую территорию. Злость мужчины опасно перерождается в страсть. Его движения быстры, настойчивы и суетны, а поцелуй словно отвлекающий маневр. Одним рывком он подкладывает меня под себя в более удобной позе и разводит колени.

– Нет… – выдыхаю ему в лицо, одним только голосом признавая поражение.

Готовая дать отпор любому, защищать и защищаться в опасных условиях, только перед Маркусом я оказываюсь слаба, будь то он сам или же его клон. Он делает меня беззащитной, глупой, не собранной. И вроде бы есть ради чего закрывать глаза на схожесть до боли знакомых черт, но я никак не могу отделаться от мысли, что каждый Маркус не просто клон, это частичка любимого. Он знает меня, откуда-то помнит или же тянется навстречу. Так и этот ковбой делает все, чтобы я не посмела забыть.

Он нагло врезается в мое тело, словно его законный хозяин. И целует так неистово, будто в последний раз. Эмоции мгновенно начинают играть на моих нервах румбу, а темнота только усиливает эффект. Я словно оказываюсь там, где с нами никогда не происходило беды. И с тем, кто любит меня так, как любит только он. Сегодня нетерпеливый и страстный, будто после долгой разлуки, когда важно не само ощущение удовольствия, а наша близость. Я не могу не отвечать и не поощрять – стонами или ответной страстью. На двоих одно дыхание, рваное и тяжелое. Я обнимаю и выгибаюсь навстречу, замечая на лице растерянность от собственных эмоций. В какой-то момент он даже ругается мне в шею – как раз перед тем, как кончить.

Поначалу боюсь открыть глаза. Внутри словно что-то немеет. Душа или что там еще может быть? Просто там уже не болит, будто кто-то сильно ударил в район солнечного сплетения, а болевой импульс почему-то запаздывает. Только немота и дискомфортная тяжесть.

«Наверное, сейчас еще более удачный момент для удара, чем был до этого», – так думаю чуть позже, лежа в кровати и уставившись в щель между ней и стеной. Всего лишь нужно дотянуться до клинка. Но от него в очередной раз отвлекает настойчивый рот, который касается губами обнаженной кожи груди. Он не насытился, скорее, только начал входить во вкус, и им движет такая жажда познания, что хочется просить пощады. В его движениях почти нет нежности, она напористые и жадные.

– Кто ты? – спрашивает Маркус, нависая над моим лицом.

– Это важно?

– Да, раз я спрашиваю.

– Я пришла за тобой.

– И зачем же?

– Ты сам знаешь ответ.

Он ухмыляется:

– Никогда не думал, что Смерть придет ко мне в таком прекрасном обличии. Я сплю? – спрашивает, перебирая мои белые локоны.

– А на что это похоже?

– Это похоже на лихорадку.

– Возможно.

– Тогда мне уже нечего терять.

Он снова целует. Снова разгорается страсть, как будто вырвавшееся из тлеющей золы пламя. Я даже не предпринимаю попытки сопротивляться, но уже не наслаждаюсь как раньше и не паникую, а просто опять отдаю себя, переполненная привычным ощущением обреченности. Я не собираюсь отступать от цели, просто случилась небольшая заминка, отсрочка, чтобы хоть немного надышаться перед смертью, но не ему – мне.