Игры богов. Право на любовь.

Сейчас заметно, как сильно парень хочет остаться живым. Он даже ведет себя совсем иначе, нежели обычно, всячески пытается помочь, лишь бы дойти до конца. И его можно понять, ведь в этот раз появляется реальная надежда получить свободу. Нет отчаяния, безразличия и хамства, как раньше, есть только единая со всеми остальными цель – выжить. Но стоит мне об этом подумать, как вдруг откуда-то сверху к нему спрыгивает крупный некроид, явно самец. И до первого выстрела он успевает схватить Берта за голову и толкнуть в стену. После такого удара Берт отключается и падает, что открывает для нас противника. И мы стреляем в него, пока он ревет, и пока не падает замертво сам. Тут вроде бы радоваться, только вот тело Берта уже волокут к краю платформы другие некроиды. То там, то тут, еще опасливо, эти твари выползают наружу.

– Сюда! – кричит Маркус.

Нам приходится сплотиться на небольшом пяточке и стрелять в первую явную цель. А также оставить Берта, которого все-таки стаскивают с платформы, словно сбрасывают мешок с картошкой. Остается надеяться, что он уже мертв, потому что мы ему помочь уже ничем не можем.

– Где-то неподалеку целая стая, – говорит Маркус. – Нужно как можно быстрее уходить и лучше вообще не останавливаться. Всем ясно?

– Куда уж яснее, – отвечает Трой. – Только ты уверен, что мы не пойдем прямиком в их логово?

– Нет. Они постоянно перемещаются, поэтому их всегда тяжело отследить. Их дом – весь остров. Но если учесть, что большая часть сейчас выползает с юга, а нам нужно на север, то шанс есть.

– Тогда чего мы стоим? – не выдерживает Файна. – Вперед!

Ее слова слушают, как команду. Оставив после себя световую шашку, бросаемся на север, бегом. Поднимаемся на переход между станциями и уходим на соседнюю, по мусору, преодолевая завалы.

– Наверх! – кричит Маркус в какой-то момент.

Следуя его приказу, взбираемся по разбитой лестнице. И тут меня словно выдергивают из реальности, а точнее в сознание резко вклинивается Афродита, впихивая в него поток слов:

«У меня мало времени, Рейна, поэтому слушай внимательно. Нитей Маркуса больше нет. Остался только сосуд для его памяти, нить, переплетенная из его нити специально для этой цели. Должная хранить эту память в неведении для себя и в молчании для всего мира, пока не потребуется ее вернуть».

«Что? – не понимаю я. – Но почему сейчас? Почему не раньше?»

«Так было нужно. Мы не могли так рисковать. Верни мы память первой, Арес бы сразу все узнал и не позволил бы уйти ситуации из-под его контроля, пресек бы все на корню. Просто доверься мне и послушай. После возвращения к Маркусу памяти, вы должны будете сделать все быстро. И у вас есть шанс успеть. Разбей сосуд, верни память, и пусть Маркус сразу же вас уводит. Он знает куда, все подготовлено. Просто разбей сосуд».

«Какой? Только скажи мне, и я все сделаю».

«Убей Майкла».

«Кого? Кто это? Я таких даже не знаю».

«Мак – так ты его зовешь».

Эти слова звучат так колко, словно и правда бьют ножом, куда-то в область сердца. Я спотыкаюсь, на какой-то разбитой ступеньке, подставляя руки, чтобы не клюнуть носом в бетон. Рядом орет Маркус, поднимая меня на ноги с одной стороны, с другой – Мак. Я поворачиваю ко второму голову и смотрю в глаза, как в первый раз. Майкл... Маркус... Разные лица, непохожие характеры, схожие порывы – защищать меня, нуждаться во мне, любить. Вот почему и саму всегда тянуло к этому мужчине. Мак... Майкл – часть Маркуса, и в тоже время совсем другой человек. Слишком близкий, чтобы я смогла его убить. Но почему он? Почему не какой-нибудь Берт?!

В реальность из собственных мыслей возвращает Маркус. Он дергает меня к себе, встряхивает, и с беспокойством спрашивает:

– Рей, что такое? Что с тобой?

К горлу внезапно подкатывает тошнота – таким стрессом для меня оказывается новость о Маке. Оттолкнув Маркуса, отбегаю в сторону. Упираюсь руками в стену, чтобы не упасть. Пытаюсь глубоко дышать, взять себя в руки. И приступ вскоре проходит. Забираю у Маркуса флягу с водой, когда он подает и тихо спрашивает:

– Рей, не молчи, прошу. Что с тобой?

– Я не знаю, – вру ему. – Но все уже проходит. Пойдемте дальше. Теряем время.