Страница 20 из 23
Аналогичную точку зрения изложил Ворошилов, выступая перед 200 высшими и старшими командирами армии и флота на расширенном заседании РВС СССР 25 октября 1932 г. Он начал с дежурной фразы: «Нашим неизбежным противником во всякой войне будет мировая буржуазия». И раскрыл этот тезис подробнее, указав, что «вследствие сложных империалистических противоречий на Востоке» военный конфликт там приобретет характер «на некоторое время локальной войны только с Японией. Но если на нас нападут с Запада, то такая война локальной быть не может. Война на Западе будет войной по меньшей мере капиталистической Европы с Советским Союзом. <…> Поэтому ни в коем случае не следует себя успокаивать тем, что поляки не имеют сегодня танков. Они будут иметь их, во всяком случае иметь то, что имеет Европа – Англия и в особенности Франция. Разве можно допустить, чтобы разрешили нам без борьбы, без большой войны перекрасить Польшу?»[186]
Нарком был прав: наиболее важным полем политической, дипломатической и военной деятельности Москвы по прежнему оставалась Европа. И ее усилия не пропали даром: в 1932 г. были последовательно заключены договоры о ненападении с Финляндией, Латвией, Эстонией, Польшей и, наконец, с Францией[187]. Аналогичный договор с Литвой действовал еще с 1926 г.[188] А 2 сентября 1933 г. советский посол в Риме В.П. Потемкин и глава фашистского правительства Бенито Муссолини подписали «Договор о дружбе, ненападении и нейтралитете» между СССР и Италией[189].
Все эти несомненные международные успехи позволили снять напряженность на западной границе СССР, и было бы резонным ожидать сокращения его затрат на вооружение. Но не тут то было: в 1933 г. там построили 1242 танкетки, 2577 танков и 4115 самолетов[190]. Судя по этим числам, боевой техники в советской стране производилось больше, чем во всех остальных, вместе взятых, и это при полном отсутствии сколько нибудь ощутимой внешней угрозы…
Наконец, 1 декабря 1933 г. в приказе РВС № 0101 «Об итогах боевой подготовки РККА за 1933 год и задачах на 1934 год» всему командному и начальствующему составу Красной армии было официально объявлено: «Наша Красная армия реально, фактически стала первой армией в мире. Теперь уже не только морально-политические свойства нашей армии, определяемые ее классовой природой и марксистско-ленинским воспитанием личного состава, не только численность и успехи в боевой подготовке армии, но и мощная оснащенность современной боевой техникой сделали Красную армию первой и единственной армией в мире. Это бесспорно, это непреложный факт!»[191]
Казалось бы, создав лучшую в мире армию, можно и передохнуть, но не тут то было. Вопреки всякой логике изматывающая страну гонка вооружений вступила в новый этап. Основной задачей второй пятилетки в области обороны объявлялась подготовка «такого развития военно-производственной базы, которое обеспечило бы Советскому Союзу превосходство вооружения над самым могущественным европейским противником – Францией и ее союзниками на нашей западной границе – Польшей и Румынией, особенно по главным видам новой боевой техники – авиации, танкам и химии. <…> Такой уровень развития военно-производственной базы, наряду с подготовкой по другим отраслям хозяйства, преимуществами политического порядка, высоким развитием производительных сил и полной независимостью от заграницы позволит СССР успешно противостоять коалиции нескольких крупнейших империалистических противников»[192].
Очевидно, у советского руководства по прежнему не возникало ни малейших сомнений в неизбежности близкой войны со странами, априорно записанными во враги, причем не скоротечной, а продолжительной. Даже заключение договоров о ненападении с Францией и Польшей ничуть не поколебало эту уверенность. В июне 1932 г. Штаб РККА пожелал к 1938 г. иметь достаточные индустриальные мощности для выпуска в течение года войны 74 тыс. самолетов, 203 тыс. авиамоторов, 85 тыс. танков, 40 тыс. танкеток и 86 тыс. орудий[193]. В то время этим Штабом руководил Егоров, но его заявка, несомненно, перекликалась с недавними запросами Тухачевского. А Ворошилов, незадолго до того жестко критиковавший последнего за его записку, на этот раз согласился с такими астрономическими числами. В докладе Егорова Ворошилову содержались главнейшие задачи второго пятилетнего плана строительства Красной армии:
«а) закрепление за СССР первого места в мире по всем решающим видам средств борьбы – авиации, танкам, артиллерии, на базе завершения технической реконструкции и перевооружения всех ее родов войск современной боевой техникой; б) по своему масштабу военного времени Красная Армия должна быть в состоянии вести борьбу с любой коалицией мировых капиталистических держав и нанести армиям этих держав решительный и сокрушительный удар и поражение»[194].
Только в следующей пятилетке программы производства боевой техники, наконец то, приблизились к реальности: к 1938 г. в случае войны планировалось ежегодно изготавливать 32 тыс. самолетов, 40 тыс. танков, 20 тыс. танкеток, 84,5 тыс. орудий, 4188 тыс. единиц стрелкового оружия[195]. Эти наметки оказались куда более обоснованными, чем прежние, если вспомнить, что во время Великой Отечественной в СССР в среднем ежегодно выпускались 30,5 тыс. самолетов, 24,6 тыс. танков и самоходных артиллерийских установок, 131,3 тыс. орудий и минометов, 4957,5 тыс. единиц стрелкового оружия[196].
Зато представления о том, с кем придется сражаться, по прежнему оставались фантастичными. В проекте доклада НКО «О развитии РККА во вторую пятилетку», подготовленном для Комиссии обороны СССР и подписанном начальником Штаба РККА Егоровым 13 декабря 1933 г., к «вероятным ближайшим противникам» Советского Союза были отнесены все без исключения соседние с ним страны Запада, а также Ближнего, Среднего и Дальнего Востока. Согласно сделанным там расчетам, только Польша, Румыния, Финляндия, Латвия, Литва и Эстония в 1938 г. могли развернуть армии, насчитывавшие в общей сложности до 3,4 млн человек, 3 тыс. самолетов и 2,8 тыс. танков. Прогнозировалось, что соседние государства на Западе, Юге и Дальнем Востоке смогут выставить против СССР в 1938 г. 122 пехотные и 5 кавалерийских дивизий, а также 7 пехотных и 24 кавалерийские бригады, в которых будут числиться 6,9 млн человек, 6,6 тыс. самолетов и 6 тыс. танков. Такие устрашающие числа не имели ни малейшего отношения к действительности, однако именно ими обосновывались реальные планы развития Красной армии на вторую пятилетку. Кроме того, доклад предупреждал, что «непосредственные соседи на западной границе могут получить в первый же период войны с СССР активную поддержку от крупных империалистических государств (Франция, Англия) в виде мотомех[анизированных] войск и авиации»[197]. Поэтому там же приводились сведения о вооруженных силах Франции и даже об «Англо-индийской армии».
Практически все ближайшие соседи СССР зачислялись в потенциальные члены антисоветской коалиции, а о каких либо его союзниках не было и речи. При подсчетах сил вероятных противников учитывалась даже единственная танковая рота армии Афганистана, а ведь совсем незадолго до того времени авторы вышеупомянутой книги «Будущая война» считали эту страну дружественной. Но за гипертрофированными воображаемыми угрозами авторы доклада проглядели реальную опасность. Германия в нем даже не упоминалась, а ведь нацисты находились там у власти уже около года.
186
Там же. С. 275.
187
ДВП СССР. Т. XV. 1 января – 31 декабря 1932 г. М.: Политиздат, 1969. С. 45, 83, 296, 436, 637.
188
Там же. Т. IX. 1 января – 31 декабря 1926 г. М.: Политиздат, 1964. С. 446.
189
Там же. Т. XVI. 1 января – 31 декабря 1933 г. М.: Политиздат, 1970. С. 494–496.
190
Солянкин А.Г., Павлов М.В., Павлов И.В., Желтов И.Г. Указ. соч. С. 17; Мухин М.Ю. Указ. соч. С. 115.
191
Кен О.Н. Мобилизационное планирование. С. 356.
192
Там же. С. 336.
193
Там же. С. 336–337.
194
Там же. С. 345.
195
Становление оборонно промышленного комплекса СССР. Т. 3. Ч. 2 (1933–1937). Сборник документов. М.: ТЕРРА, 2011. С. 17.
196
Кривошеев Г.Ф. и др. Указ. соч. С. 510.
197
Кен О.Н. Мобилизационное планирование. С. 344.