Страница 2 из 35
– Я… – премьер-министр запнулся в нерешительности.
Именно из-за этого он так и не любил визиты Фаджа. В конце концов, он был премьер-министром, и ему не нравилось, когда его заставляли чувствовать себя несмышленым школьником. Разумеется, так было всегда с момента их первой встречи с Фаджем в его первую ночь в качестве премьер-министра. Он помнил это так, словно это было вчера, и понимал, что теперь эти воспоминания будут преследовать его до конца его дней.
Он стоял тогда один в этом же кабинете, наслаждаясь триумфом, к которому он шел столько лет, о котором так мечтал, как вдруг у себя за спиной он услышал покашливание, точь-в-точь как сегодня, и, обернувшись, услышал, как маленький неприглядный портрет говорит ему, что министр магии скоро прибудет, чтобы лично с ним познакомиться.
Разумеется, он подумал, что это долгая кампания и перенапряжение, связанное с выборами, наложили отпечаток на его рассудок. Он жутко испугался, что с ним разговаривает портрет, но это было лишь полбеды, по сравнению с тем, что он пережил, когда из камина к нему выскочил вышеназванный волшебник и пожал ему руку. Он и слова не мог вымолвить, пока Фадж объяснял ему, что по всему миру в тайне от остальных живут волшебники и волшебницы, и заверял, что об этом ему беспокоиться не стоит, потому что Министерство магии берет на себя всю ответственность за то, что происходит в обществе волшебников, следит за тем, чтобы немагическое население никогда не узнало об их существовании. Как сказал Фадж, дело это непростое – охватить все, начиная от контроля над использованием метел и заканчивая регулированием популяции драконов (в этот момент премьер-министр, помнится, схватился за стол, чтобы не упасть). Затем Фадж по-отечески похлопал по плечу все еще онемевшего премьер-министра.
– Нет причин для беспокойства, – сказал он, – скорее всего вы меня больше никогда не увидите. Я побеспокою вас лишь в том крайнем случае, если с нашей стороны произойдет что-то действительно серьезное, что-то, что может как-то повлиять на магглов, то есть на немагическое население. Другими словами, живите, как живете. А я вам должен сказать, что вы держитесь гораздо лучше вашего предшественника. Тот пытался выкинуть меня в окно, решив, что меня подослали его противники, чтобы разыграть.
В этот момент премьер-министр наконец-то обрел голос.
– Так вы, значит не… не разыгрываете меня?
Это была его последняя, бесперспективная надежда.
– Нет, – спокойно ответил Фадж. – К сожалению нет. Смотрите.
И он превратил чашку премьер-министра в крысу.
– Но, – едва слышно произнес премьер-министр, наблюдая за тем, как крыса жует уголок его новой речи, – но почему… почему мне никто не сказал?..
– Министр магии раскрывается только действующему премьер-министру магглов,– ответил Фадж, засовывая свою палочку назад в пиджак. – Мы считаем, что это лучший способ сохранить все в тайне.
– Почему же тогда, – умоляющим голосом простонал премьер-министр, – предыдущий премьер-министр не предупредил меня?
Фадж захохотал.
– Мой дорогой премьер-министр, а вы сами-то кому-нибудь расскажите?
Продолжая сдавленно посмеиваться, Фадж бросил в камин какой-то порошок, шагнул в изумрудное пламя и с шипением исчез. Премьер-министр стоял неподвижно и понимал, что, пока он жив, ни одна живая душа не узнает об этом случае, потому что никто во всем мире ни за что ему не поверит.
Потрясение понемногу проходило. Некоторое время он пытался убедить себя, что Фадж это всего лишь мираж, вызванный недосыпанием во время изматывающей предвыборной кампании. В тщетной попытке избавиться от всего, что напоминало бы ему о неприятном событии, он подарил крысу своей любимой племяннице, а личному секретарю поручил снять портрет уродливого коротышки, который возвестил о визите Фаджа. Однако, к ужасу премьер-министра, убрать портрет оказалось невозможно. После того, как несколько плотников, один или два строителя, историк живописи и канцлер казначейства безуспешно пытались отодрать его от стены, премьер-министр оставил попытки в надежде, что на период его пребывания в этом кабинете эта штука не сдвинется с места и не издаст ни звука. Он мог поклясться, что время от времени видел краем глаза, как обитатель картины зевал или ковырялся в носу, а раз или два просто уходил с картины, оставляя после себя лишь грязно-коричневый холст. Тем не менее, он заставлял себя не смотреть на картину слишком часто, и каждый раз, когда случалось что-то подобное, уверял себя, что это всего лишь игра его воображения.
Затем, три года спустя, такой же, как сейчас ночью, премьер-министр сидел один в своем кабинете, когда портрет вновь объявил ему о скором визите Фаджа, который выскочил из камина промокший до нитки, в состоянии полной паники. Не успел премьер-министр спросить его, зачем он замочил его ковер, как Фадж разразился целой речью о какой-то тюрьме, о которой премьер-министр никогда не слышал, о человеке, которого звали Сирьос Блэк, о каком-то «Хогвартсе» и мальчике по имени Гарри Поттер, словом, о том, что не говорило премьер-министру ровным счетом ничего.
– Я только что из Азкабана, – запыхавшись, заявил Фадж, переливая воду со своего котелка себе в карман. – это посреди Северного моря, знаете ли, отвратительно долетел… дементоры волнуются, – он пожал плечами, – от них еще никто никогда не убегал. В общем, я пришел сказать вам, что Блэк – известный убийца магглов, и возможно он собирается присоединиться к Сами-Знаете-Кому. Но, разумеется, вы даже и не знаете, кто такой Сами-Знаете-Кто! – Мгновение он с надеждой смотрел на премьер-министра, а затем сказал: – Ну, садитесь, садитесь, я вас введу в курс дела. Виски будете?
Премьер-министр был явно возмущен тем, что его попросили сесть в его собственном кабинете, не говоря уже о том, что ему предлагают его собственное виски, но сопротивляться не стал. Фадж вытащил свою палочку, сотворил из воздуха два больших стакана с янтарной жидкостью, сунул один из них в руку премьер-министру и опустился в кресло.
Фадж говорил больше часа. Он отказался произносить вслух одно имя, вместо этого написал его на клочке пергамента и сунул клочок в другую руку премьер-министра. Когда, наконец, Фадж встал, чтобы уйти, премьер-министр встал вместе с ним.