Страница 5 из 6
— Люди добрые! — ещё громче завопила Лыскина. — Да он же бумаженцию эту сам нацарапал, а подписи те тот, второй, мент собрал. Прошёлся по соседям и заставил на клочке этом загаженном расписаться. Не было у меня в квартире никаких понятых! Бумажку соседи так подписали, потому что жидёнок их принудил. Да-да, соседка моя Валька и ухажёр ейный! У-у-у... суки продажные!
Птицын зевнул, ещё раз помахал перед лицом Лыскиной протоколом и, довольный собой, направился к зданию. В скверике он увидел тёмно-зелёную «Эмку», на которой обычно ездил его личный водитель Дима Воронцов. Птицын тут же сдвинул брови и, сжав кулаки, поднялся по ступенькам.
Ну, Ворона, только попадись ты мне на глаза...
Подумав про Воронцова, Птицын тут же вспомнил свой инцидент с Пичужкиным.
«Может, и вправду не надо было трогать этого скотоложца?» — размышлял Птицын. Когда он в очередной раз оказался в его квартире — влетел туда как бешеный, — Пичужкин светился как новенький полтинник. Тогда он ещё не знал, что улыбку эту ему тут же сотрут. Если бы Кравец не вмешался, Птицын, наверное, удушил бы толстяка.
Птицын первым делом ударил ногой кошку. Не сильно ударил — понимал же в душе, что бедная скотина ни в чём не виновата, ударил для того лишь, чтобы подзадорить хозяина. Когда Пичужкин разразился визгливым негодованием, Птицын съездил ему кулаком в ухо, а потом, словно озверев, вцепился пальцами в горло. Когда Птицына оттащили, Пичужкин, который оказался мужиком совсем не робкого десятка, принялся орать и грозить, что будет жаловаться. Птицын тут же успокоился, послал любителя кошек по известному адресу и покинул его квартиру, напоследок сильно саданув кулаком в дверь.
Отпишемся… не привыкать.
Теперь же, когда он усадил Лыскину в «обезьянник», Птицыну не терпелось встретиться с Елениным.
Но тут, кому на радость, а кому и на беду, ему на глаза попался его водитель Дима Воронцов — сорокапятилетний плотный мужчина в кожанке и задвинутой на затылок кепке.
— Что, доставил своего москвича? С ветерком? — ехидно поинтересовался Птицын. — Эх ты… Мы вот без тебя больше суток чёрт-те где и чёрт-те как. Антон вот в больницу угодил, а Паша — фьють… Спасибо тебе, Димуля, что мы без транспорта остались!
Воронцов сдёрнул с себя кепку:
— Да я ж разве виноват, товарищ капитан? Не мог же я самому Еленину отказать! Он теперь с этим московским — как курица с яйцом. Ну, Владимир Иванович, сам же всё понимаешь.
Птицын цыкнул на бедолагу — тот аж отскочил к стене.
— Да пошёл ты… — Птицын махнул рукой и, задев плечом Воронцова, довольный собой, проследовал дальше.
Вторым, кого Птицын встретил в здании Управления, оказался Игорь Корнилов — начальник второго оперативного отдела, сухощавый старлей с горбинкой на носу. Корнилов считался неплохим опером, его за глаза дразнили Бульдожкой. Кличка, которая хоть и казалась обидной на первый взгляд, не была таковой в принципе. Про бульдожью хватку Игорька Корнилова знали многие — тот был из разряда тех, кто медленно запрягает, но своего не упускает никогда. Птицын даже где-то там глубоко в душе немного завидовал Корнилову за его успехи, но никогда не показывал этого на людях. Он хмуро кивнул коллеге и хотел пройти мимо, но Корнилов удержал его за руку:
— Постой, поговорить нужно.
— Давай потом, не видишь — спешу! — отмахнулся Птицын. — Нужно о проколе отчитаться. Начальник, думаю, уже заждался. Ты ведь слышал, наверное, что мы сегодня Кастета профукали?
Корнилов руки не выпустил.
— Не слышал. Постой же, говорю, подождёт твой начальник!
Птицын резко вырвал руку и сделал шаг в сторону назойливого коллеги:
— Оба… вообще-то, он ещё и твой! — Корнилов отвёл глаза, Птицын тут же начал свирепеть. — А ты чего это глазки прячешь? Никак случилось чего?
Корнилов повернулся и снова посмотрел Птицыну в глаза.
— Паша Кастет теперь не твоя забота, Володя.
Птицын выдохнул и хмыкнул:
— Чё?
— Кастет теперь не твоя забота, — повторил Корнилов.
— Как это не моя? А чья?
— Еленин все дела по кастетовской банде мне вести велел. Мои теперь Пашку искать будут, и нужно, чтобы ты мне дела по банде передал, и как можно скорее.
Губы Птицына сжались в тонкую полоску. Он хихикнул, помотал головой, прокурлыкав себе под нос какой-то весёленький мотивчик, который всю последнюю неделю крутился у него на языке, и вдруг схватил Корнилова за грудки.