Страница 78 из 80
Я смогла отпустить Эшварда, хотя это решение далось мне нелегко.
Но теперь у меня был Рудольф, поддерживающий меня не только на словах (как Викторий), но и на деле. И потому я подумала, что может быть вдали от меня, Эш оставит свою ненависть.
Ведь так ему не придется вспоминать о том, как с ним поступили я и граф. Так он не сможет получать удовольствие от моей слабости. Так он начнет новую жизнь, которой я его лишила.
Еще одна моя ошибка.
Одиночество (вскоре Эш отдалился и от Севастьяна, став жить отдельно, хотя они и продолжали общение) ничего не изменило.
Он по-прежнему продолжал свои игры с людьми, прослыв в клане мастером психологического насилия. Многие считали его даже слишком жестоким.
Он по-прежнему самым изощренным способом мучил охотников несколько лет, если только они попадались ему на пути.
Он по-прежнему, легко мог лишить человека жизни, сделав это с очаровательной улыбкой на губах.
Однако, не успела я решить, что делать, и как мне вести себя с ним дальше, как случилось это.
Двадцать первый век полностью оправдал мой запрет на свободные убийства. Повсеместная компьютеризация и огромный технический скачок, совершенный человечеством, дали о себе знать. Мир изменился и нам пришлось подстраиваться под эти изменения. Те же, кто не смог (а среди них, к моей радости, оказались Вальмонд и Глэйор) – закончили печально.
Впрочем, в переменах было и много положительного.
Люди перестали быть суеверными, перестали считать нас настоящими. Перестали верить.
Конечно, охотники остались. Но остальные, увидев наши алые глаза и бледную кожу, считали нас поклонниками фильмов о вампирах, но никак не настоящими вампирами. И это могло бы развязать нам руки, если бы не повсеместное наличие камер и прочее.
Внушить одному человеку легко. Но попробуй внушить полицейскому отделу, который будет заниматься расследованием совершенных тобой убийств, да не забудь стереть о себе всю информацию в базе данных, уничтожить все улики. А уж если к делу подключатся федеральные агенты...
Все же отменить ежегодную «охоту» я не смогла. Как и не смогла запретить убийства полностью. Просто теперь вампиры нанимали для своих целей людей. Конечно, о том, что в конце их съедят, никто не догадывался. Люди считали, что просто идут в услужение вампирам, добровольно становясь их прислугой, донорами, а иногда и даже любовниками. И платой здесь служили не деньги, а обещанное бессмертие.
Бывало такие люди находили нас сами, но чаще именно мы нанимали их. Они подписывали специальный договор (в этом веке легко получить доверие за одну лишь бумажку, заверенную у нотариуса), а после, разрывая связь с прошлым, шли к нам в услужение.
Не только мой клан использовал людей подобным образом. Пожалуй все, кроме потомков Виктория, делали это. Еще бы, ведь многие вампиры привыкли к целой толпе слуг, еще будучи аристократами, а зачем платить деньги за труд, если ты можешь получить все то же самое за одни только обещания?
Вот только, кто-то просто отпускал людей по истечении срока, стирая им память, а кто-то убивал.
Эш всегда выбирал последнее.
Очередной день моего обращения, коих было уже столько, что я сбилась со счета, обернулся неожиданностью. Каким-то образом миновав стоящих в охране упырей, на наш банкет попали девушки, заблудшие на стройку.
Они дрожали от страха, хотя одна из них и сжимала в руках лопату.
Но как бы мне ни было их жаль, я не могла отпустить людей, попавших к разгоряченным вампирам. Меня бы просто не понял мой клан, а пошатнувшийся авторитет стоил бы мне слишком дорого.
Кажется, я настолько сжилась со своим образом, настолько влипла в жестокость и власть, что все это стало частью меня, как прежде, такой частью была и любовь к графу, все еще хранившаяся на дне моего мертвого сердца.
К тому моменту я стала все четче осознавать – я уже не смогу исправить Эшварда. Это знание, просачивающееся в меня с каждым его дурным поступком, пока еще не переросло в уверенность.
Рудольф, которому я рассказала многое из своего прошлого, убеждал меня быть жестче с Эшем. Ведь он давно перестал быть моим верным рыцарем, превратившись в копию графа.
Кроме прочего, Эшвард, возмущенный моей политикой внутри клана и рамкам, в которых он был вынужден держаться, готовился свергнуть меня.
Я знала это четко, но даже такое знание не могло меня подтолкнуть на решительные действия. Все что я могла – это доверить Рудольфу решать проблему за меня.
В тот вечер так и произошло. Рудольф уговорил меня позволить ему попытаться приструнить Эша. Конечно, он знал, что Эшвард старше, а значит сильнее, но он много тренировался, а Эш так давно надевал маску, что даже я уже не могла различить в какие из моментов он притворяется.
Попытка окончилась провалом Рудольфа, хотя, по его словам, он был близок к победе, но ему помешала одна из тех девушек, забредших на наш «праздник».
Эш пришел ко мне за объяснениями. Еще бы, согласно правилам все внутри клановые конфликты должна была решать я. А нападение одного члена клана на другого можно считать полноценным конфликтом.
Сам он, несмотря на возмущения, всегда действовал против меня исподтишка, не вступая в открытую конфронтацию. Нарушая правила он смиренно принимал наказания, слушал мои ему внушения, а сам втихую строил собственные планы. И его показная верность мне ничего не значила.
Всю свою вечность я буду клясть себя за то, что оказалась слишком слабой и обратила его.
Эшвард потребовал оставить ему девушку, а очнувшийся Рудольф, которого принес Эш, смотрел на меня с извинением.