Страница 14 из 77
В больнице моё сознание прояснилось, но я воспротивился настырному врачебному осмотру, хоть и позволил залепить рассечённую бровь. Мисс Флавин, чьи крепкие удары я вытерпел и поплатился ссадинами и синяками, была переведена в общее лечебное отделение, и её жизни почти ничто не грозило. Вероятно, эта мысль благотворно отразилась на моём встревоженном состоянии, и я облегчённо покинул палату мисс Флавин, и дышалось мне теперь гораздо спокойней. Бритву отняли у безумца…
Джон, которому поставили диагноз сотрясение мозга, поначалу отказывался от госпитализации, но Мэри, приехавшая по первому зову, настояла на соответствующем качественном лечении, убеждая, что порой и докторам приходится становиться пациентами. Мэри – вот кому удалось вернуть нас в русло обыденной жизни, не потревоженной возмутительным экспериментом. Мы отложили объяснения до более подходящего момента, когда будем способны ответить нечто вразумительное и внятное. Джон проводил меня взглядом заговорщика, позабывшего выдуманную историю, какой условились скрывать произошедшее. Отчасти я понимал его озадаченность: если бы он сказал, что черепно-мозговую травму нанесла одержимая мисс Флавин, невообразимым образом ударив о стену, то Мэри бы скорее посоветовала прилечь, чем поверила…
Я возвратился на Бейкер-стрит, нуждаясь в уединении и отдыхе, в приведении мыслей в должный порядок. Не будет преувеличением следующее суждение: едва ли мне доводилось разбираться в деле запутанней и невероятней. Даже Баскервиль с его жуткими мутантами не был столь загадочен, а туман, мрачно окутавший тайны, рассеялся при первом дуновении разума.
Однако размышление не вывело меня ни к чему убедительному, я вынужденно признал, что за ночь слишком ослаб, чтобы ожидать от старательного анализа событий весомый толк.
На утро, около шести, я, уже потеряв надежду уснуть, услышал громкий, настойчивый стук во входную дверь. Кто-то упрямо сдирал кожу о гладкое дерево, неистово стуча и желая шагнуть за порог квартиры. Я поднялся с постели и прежде миссис Хадсон кинулся в коридор, не терзаясь подозрением встретить неприятного, незваного гостя. Честно говоря, я догадывался, чьи кулаки выбивали назойливый ритм, но решительно отталкивал эти нелепые домыслы.
Открыв дверь, я отшатнулся назад, поймав человека, ввалившегося внутрь.
– Мистер Холмс, – донёсся хриплый, точно простуженный голос. – Шерлок…
– Мисс Флавин? – обомлел я, чуть отстранив женщину и изумлённо оглядывая её внешний вид: на неё было наброшено чёрное пальто грубого покроя, под ним белел больничный халат, а голые ноги скрывались за высокими сапогами на плоской подошве. Запавшие тёмные глаза, ярко выделявшиеся на болезненно бледной коже, смотрели испуганно и жалостливо. Я не сумел сдержать взволнованной улыбки, вызванной потрёпанными нервами и крохой радости. Совсем недавно рваные молитвы Джона звучали над её полумёртвым телом, а теперь она вновь, относительно живая, внезапно возникла на Бейкер-стрит. – А вам понравилось прижиматься ко мне, – произнёс я, изучая её внешность до малейших изъянов, убеждавших в ухудшении расшатанного самочувствия, напрасно загубленной работы врачей, научивших это измученное сердце биться заново. Проделав такой долгий путь пешком, мисс Флавин только нарочно навредила себе. – Вы сбежали?
– Я не могу рисковать, оставаясь в палате, – с трудом отвечала она, перебирая пуговицы моей рубашки. – Ты единственная надёжная опора для меня, Шерлок. Прошу, позволь остаться здесь.
– Я не вправе выгонять тебя, Адриана, – с этой поры мы отбросили вежливую форму обращения, – домовладелицей является миссис Хадсон, и моё мнение вряд ли пересилит её доброту и жалость. Миссис Хадсон умна, но наивность оттеняет всякий ум. В тебе она не различает прямой угрозы, да и ты была достаточно ловкой в рассеивании любых опасений… – я замолк, зажмурившись, а потом продолжил с еле заметной дрожью. – Чёрт возьми, неужели возможно разговаривать с тобой так спокойно после всего, что произошло?! Я опущу вопросы о нашем общем ночном кошмаре и примусь за беды настоящие: что ты вытворяешь? Ты пережила клиническую смерть и нуждаешься в восстанавливающем лечении, а вместо этого наряжаешься в чужую одежду и мчишься к своему убийце!
– Шерлок…
– Ты сумасшедшая, Адриана, – выдохнул я и обхватил руками её спину, привлёк к груди, сжимая так сильно, будто старался удержать всё её безумство, не дав тому вырваться наружу. Слова, которые я намеревался выплеснуть, застревали в горле. – Я же едва не убил тебя.
– И я не могу быть неблагодарной за это, – прошептала она, устало уткнувшись мне в плечо. Её исхудавшее тело под несуразным пальто вздрагивало, словно от беззвучных слёз, и проступавшие кости больно впивались в мой живот.
– А я никогда тебе не прощу того, что мне пришлось вынести, – с гневом, отличавшимся разительной мягкостью, прошипел я и отступил к ступеням, разорвав жестокое, неосознанное объятие, вызвавшее омерзение и смятение. Адриана резко припала к стене. – Поднимайся в гостиную сама, если хватило сил и глупости преодолеть расстояние от больницы до Бейкер-стрит.