Страница 342 из 346
Из рассказа Петера Наттгрена:
Она снова спасла меня. Мари. Мой ангел-хранитель.
Отец лежал парализованным уже год, мать не могла оставить его без присмотра. Двух инвалидов она бы всё равно не потянула.
Эмиль помогал, как мог. Но ему ещё и команду мою пришлось спасать.
Дана сбежала ещё до приступа, как крыса с тонущего корабля. И денежки мои прихватила.
Якобссоны меня на ноги ставили. И Мари Нурдстрём. Бывшая жена, которая как тот старый друг, что лучше двух.
Сколько раз она меня предупреждала, что я однажды доиграюсь? Кто бы слушал.
Доигрался. Точнее, допился. Левосторонний инсульт. «Веселее» может быть только рак. Но тут Мари сказала: с неё одного случая хватило. Это она про Армфельта, конечно...Вот тоже не повезло парню…
Ну, когда Эмилю доктор в госпитале прогноз озвучил, парнишка мой растерялся поначалу. А потом позвонил бывшей мачехе. Разделил с ней «радость»: папенька может превратиться в инвалида с мерзопакостнейшим характером, ярко выраженными вспышками агрессии и склонностью к депрессиям. Ха! А то я до инсульта был лучше! Ну, разве что не инвалид…
Да только с Мари такие штуки не прокатывают! Переворошила интернет, поставила на уши кучу профессоров — и вот результат...Я, конечно, не зайчик-энерджайзер, но по дому уже хожу потихоньку. Говорю, как видите. Медленно, но верно. Ем сам. Надеюсь, скоро вернусь к гитаре.
А всё она. Терпела мои капризы. Заставляла реабилитационную гимнастику делать. Как младенца учила садиться, вставать, ходить...Сначала кормила с ложечки, потом эту ложечку держать учила...Паззлы со мной собирала, мозаику… Сказать, сколько раз я в неё той мозаикой швырялся? А она поднимет все кусочки — и заново рисунок составляем…
Мне стыдно. Я ж её чуть с пижоном Ноэлем не развёл. Тот со съёмок прилетел — дома пусто. Записка, что жена и дети в Норртелье. Не стала Мари Эрика и Стеф на свекровь спихивать, у меня они все жили…
Ворвался муженёк как зимний вихрь. Ох, как он на неё кричал! Что она неблагодарная, что у неё души нет, что ей кто угодно дороже собственного мужа...Хорошо, что дети с Фредриком на собачьей упряжке кататься уехали, не слышали всего этого…
Мари вопли Ноэлевы выслушала и спокойно так говорит:
- Ты не прав. Но переубеждать тебя я не стану. Если хочешь — подавай на развод. Перед Петером я виновата и пока он не встанет на ноги — буду за ним ухаживать.
Тому крыть нечем: увёл когда-то у меня жену. Трясётся, аж позеленел весь… Рявкнул напоследок:
- Чтобы завтра же дети домой вернулись!
И побежал, как ошпаренный... Слышал, как Хельга его у входных дверей перехватила. Что она ему сказала — не знаю, но только одумался пижон-то. Ни на какой развод он, конечно, не подал…
А Мари потом весь вечер плакала. И я — как бревно: ни приласкать, ни успокоить. Сам себе противен…
Придумала же: виновата она передо мной...В чём? А то я мало ей душу рвал, пока мы женаты были…
Когда говорить внятно начал, заявил, чтобы наняла мне сиделку — и дело с концом. Мари хохотала, как сумасшедшая. Сказала, что замучается интервью с кандидатками проводить: кто ж мой характерец долго выдержит? Ещё сказала, что за мной глаз да глаз нужен, а сиделкам я мозги запудрю и отлынивать от занятий начну. Вот и поспорь с такой, когда она тебя как облупленного знает.
Потом прилетел второй ураган. Армфельтова жена. Тоже голосила, как пожарная сирена: что это не рак Пелле убил, а Мари. Швырнула той в лицо документы на дом у озера и ключи от него. Порядок наводила и нашла обрывок бумаженции, на которой рукой Пелле было написано имя Мари и сердечком обведено...Программистка, блин! Два плюс два быстро сложила и «всё ей ясно» стало. Я и то не сразу догнал, в чём фишка… О покойниках плохо не говорят, но дурак Армфельт — кто ж такие бумажки в документах хранит?
А Ариэль эта дальше чешет, что муж её от тоски умер — не хотел больше Мари с Ноэлем проблем причинять. И что ей от Мари никаких подачек не надо — она дочь заберёт и в Америку вернётся.
Мне любопытно стало, что ж там за птица? Доковылял до двери на кухню — и замер. Ариэль эта с первого взгляда — вылитая Мари. Только глаза карие.
Вот она эти глазищи на меня и вытаращила. Что за мухомор такой? Ну, Мари нас представила. А я возьми да и прошамкай, что если Ариэль жить негде, то я их с дочкой могу у себя приютить: может, и не нужно будет ни в какую Америку возвращаться?
Та притихла. Сказала, что подумает. Извинилась и уехала.
А я Мари сразу сказал, что понимаю, почему Пелле на этой малышке женился: если для него Мари таким бальзамом сердечным являлась, хотел клин клином вышибить. Да, видать, не получилось.
И тут моя бывшая жена, такая вся обычно премудрая, на полном серьёзе спрашивает:
- Ты о чём это?
- Да о том, что Ариэль Армфельт — это реплика Мари Нурдстрём. Не знаю, насколько удачная.
Тут до Мари, видать, дошли причины проявления каких-нибудь больных мозолей у Пелле, когда тот ещё жив был. Наверное, тоже два плюс два правильно сложила. Весь вечер молчала, как рыба об лёд.
А утром Ариэлька приехала. Полон багажник вещей и кареглазая пигалица за мамкины штаны держится.
- Выметайся! - это она Мари заявила. - Ты моего мужа до его последнего часа выхаживала, теперь моя очередь твоим бывшим заниматься.
Так они и живут у меня — Армфельтовы жена и дочка. А я что. Я не против. Готовить, конечно, эта американка нифига не умеет, но спуску мне не даёт. Гоняет по всем предписаниям, что Мари ей оставила. Мелкая эта, Паулина, девчонка забавная. Говорит, чтобы я скорей поправлялся — поедем ловить чудище морское, которое в нашем озере живёт…