Диагноз: Любовь-3. Перекрёстки судеб

- Прости меня, Ноэль...Это я виновата...Про мои лекарства знают все, кроме тебя...Но никакого заговора тут нет...Первый приступ случился сразу после того, как я родила Стефани, ещё в больнице. Второй — уже дома, через месяц после родов. Ты был на съёмках, в госпиталь меня отвёз Пелле, он же разговаривал с врачом... Тот сказал, что приступ может повториться где угодно и когда угодно...Что я всегда должна носить с собой эту коробочку со шприцем, лекарствами и резиновым жгутом...Мы решили не волновать тебя попусту...А приступов уже так давно не было...и вот...сегодня…

- Не утомляй себя! Я всё понял! Извините меня, набросился, не разобравшись...Если б вы знали, как я испугался! У самого чуть сердце не остановилось…

Пелле опустил руку на плечо Фолкнеру.

- Ноэль, лекарство купирует сердечный приступ и действует, как успокоительное. Мари нужно поспать сейчас. Да и Ариэль не мешало бы устроить — таки на ночлег…

- Да-да, конечно… Ариэль, извини, что тебе пришлось стать свидетельницей этой не слишком приятной сцены…

- Всё нормально...Вы сцен не видели! Я даже завидую Мари: как же ты её любишь! До сих пор помню твоё выступление в новостной программе, когда её украли...Ой, Стив, прости!

Девушка невольно прикрыла рот руками.

- Мне не привыкать, - горько усмехнулся Пелле. - К тому же из песни слов не выкинешь: украл-то Мари действительно я.

- Да забудь ты уже об этом! - вскинулся Ноэль. - Я, например, помню только о том, что ты дважды спас жизнь Мари и помог Стефани появиться на свет.

Огромные глаза Ариэль снова округлились ещё больше.

- Я завтра тебе всё объясню, если захочешь, - тихо сказал ей Армфельт. - А сейчас пойдём-ка за простынями. Пока окончательно не переполошили весь дом. Удивительно как это Берта до сих пор не проснулась, я орал как сумасшедший и топал, как слон…

- Пойдём...Спокойной ночи, Мари! Спокойной ночи, Ноэль!

Мари, уже в полудрёме, слабо помахала пальчиками правой руки в сторону входной двери. Ноэль кивнул.

После того, как за Пелле и Ариэль закрылась дверь, он осторожно снял с жены платье, которое после сегодняшнего аргентинского танго оставалось только выкинуть. Комплект изящного кружевного белья в дополнение к тончайшим шёлковым чулкам смотрелся на теле Мари как насмешка. «Вот тебе и приват-шоу!» - подумал Ноэль, укрывая жену лёгким покрывалом. Его до сих пор потряхивало. Ещё раз проверив дыхание и частоту пульса Мари, Ноэль взял сигареты и вышел на балкон.

Полная луна отражалась в бассейне на заднем дворе, заливала светом идеально подстриженные лужайки и пальмы с обвисшими в безветрии листьями. Оглядывая поместье, Фолкнер вдруг почувствовал, что оно его больше не радует. Во время торгов мужчиной овладел спортивный азарт. Вторым претендентом на покупку «Villa Alegriá» оказался Брайан Виллиамс, у которого чуть раньше Ноэль увёл из-под носа роль в кассовом боевике. Захотелось увести и дом. Ну, увёл — и что?

«Глаза б мои на всё это не смотрели! Океан, пальмы, престижный район...Какая всё хренотень на постном масле! Насрать мне на престижность района и на близость к океану — лишь бы Мари была жива и здорова! Продать всё к чертям собачьим и вернуться в Стокгольм!»

С этой мыслью Ноэль Фолкнер отправился на боковую. Он, как и Петер Наттгрен, быстро выучил поговорку Мари: «Утро вечера мудренее».