Страница 24 из 88
Однажды она всё перечитала. Склеенные блокноты оказались биографией со вставками, короткими рассказами о жизни героя и всегда с конкретными решениями, но финальным открытым концом. Записи слишком сильные и на много, в разы превосходящие всё, что творила Марго. События раскладывали каждый момент её жизни со всех сторон, подобно неведомому надзору или телешоу про её жизнь. Они её как будто бы испугали. Девочка посмотрела на одну историю целиком. И история оказалась каким-то нравоучением, постулатом, катехизисом, прямо сподвигающим тебя меняться.
Марго просто писала, просто плакалась в бумагу, а между тем Клевер поднимался. Он зажил своей жизнью, с каждой страницей всё больше отличающейся от автора. Подробности его, то есть её, жизни вгоняли девушку в краску. Она стыдилась некоторых причин, желаний и мыслей своего персонажа. А в то время он воплощал мечты в реальность. Он ничего не стеснялся. Он всё оправдывал просто: это моя жизнь и я этого хочу. Если это вредит мне или окружающим, я не допущу этого, как бы сильно подсознание этого не требовало. Если нет, я заполучу это, каким бы мерзким меня окружающие не считали. Одной из этих мерзостей оказалось до отвратности эгоистическое, пошло-самоуверенное и пафосное желание спасти мир. Но только как? – задумался Клевер. – С помощью книги или фильма…
Марго остановилась, отняв ручку от блокнота. Порывистое нажатие иногда прорезало бумагу. Увлекаясь, в желании скорее выложить одну развивающуюся мысль, пока не забылась, уже сменяющаяся третьей, другая, девочка всё расхлябывала свой подчерк. Она писала мелко и вытянуто на каждой строчке, не оставляя межстрочных отступов. Это был почти конец третьей приклеенной тетради. В первой – двадцать четыре листа; в следующих – по девяносто шесть, не считая вклеенных дополнений. Тут были и зарисовки его тела, его квартиры, улицы, ног и рук Клевера. Весь человек на листках бумаги. Человек, выбирающийся из страниц.
Марго закрыла тетрадь и встала с холодного камня. Обрыв потерял для неё интерес, как и поле ниже, с тех пор как там появились люди. Неподалёку, с зимы заселили коттеджный посёлок, а лес уже обработали от клещей, и иногда там кто-то мелькал. Но девочка об этом не думала. Она свернула тетради в трубочку и швырнула их как можно дальше. Раскрывшись птицей в воздухе, Клевер не упал, а улетел, скрывшись в листьях разросшегося бурьяна.
Девочка оседлала велосипед и тронулась, зная, что Клевер ей бы не помог. Хотя на самом деле он помог, потому что решимость, чтобы отказаться от него, не могла ниоткуда взяться. Марго и сделала первый шаг, но сама ли?
А вот кто никогда бы не отстал, так это тот самый Артём. Все последующие дни, да как и всегда, он подбадривал ничем не изменившеюся в своей подавленности девочку. Мужчина не боялся выглядеть глупым, даже думал, что кто-то должен выглядеть таковым. Хотя бы для того, чтобы было равновесие сторон: Марго необъяснимо уныла (тем самым тянет мир в одну сторону), а он объяснимо весел (тем самым поддерживает справедливость). Бывало, влетал он в мастерскую со словами:
- Внимание работники! – В мастерской находилась одна Маргарита. – Говорит с вами ваш начальник. – В такие моменты он задирал нос и широко расставлял ноги, держась за ремень. – Я уже обошёл остальные цеха и всех проинформировал. – Во всём магазине они были только вдвоём. – Так, меня все слышат? – Тут поднимал он голос и вытягивался, как будто разглядывая даль длинного завода. Марго уже не обращала внимания и просто ждала, когда это кончится. – Сегодня на нашем филиале произошёл нонсенс! Небывалая небывалость! Сегодня у нас случилось «ничего». – Он разводил широко руки ладонями вниз. – Но не стоит паниковать, служивые, такое случалось и раньше. Разработаны меры действий, которые уже предпринимаются. Мы продолжаем работать в штатном режиме. «Ничего» - это не страшно, мы справимся. – Артём никогда в эти моменты не смотрел ей в глаза, как будто говорил кому-то очень далеко. – Так что не отвлекаемся, и вы, и вы, и вы тоже. Молодцы ребята, так держать!
Марго такие \/ подобные шутки сильно выдёргивали. Ладно, если бы они были редкими, тогда бы он её просто раздражал, как личность, но этот человек не мог иначе. Он всегда общался через какую-то призму или с определённым способом существования. Девочка несколько играемых им персонажей узнавала из фильмов или рекламных роликов. Поначалу поведение его выбешивало, потом она смирилась, вскоре опять раздражилась, затем успокоилась и, бывало, посмеивалась. Кончилось тем, что она просто приняла их и не обращала внимания. Как будто этого нет. Ей же нравилась эта работа.