Страница 294 из 308
Вряд ли все испытывали пиетет перед её сном и свернули активные боевые действия на это время. Вряд ли в окрестностях вообще был бой.
Чужое присутствие и чужое молчание давило.
Тётушка ещё здесь? Морруэнэ повернула голову, отыскивая эпсилонку взглядом. Это была не Зуль.
– У тебя пять минут, чтобы привести себя в порядок, – сказала Элоиз.
Сколько мать торчала здесь, сжав губы в ниточку и сверля её взглядом?
Морруэнэ опасливо приподняла покрывало, которым была укрыта: подпокрывальная тёплая темнота мало что позволила рассмотреть и пахла кровью. «Алё, мам, я чувствую себя как лягушка, на которую кто-то наступил, и…». Морруэнэ, скомкав, бросила липкую тряпку на пол и спустила ноги с диванчика.
Элоиз склонила голову набок. С таким выражением лица только раздавленных лягушек и рассматривать.
– Ладно, шесть минут.
Морруэнэ вернулась, пошатываясь, полностью одетая, застёгивая на ходу кожанку. Её запоздало озарило, что оделась она не по сезону. Что прошло не пару месяцев, а всего-то несколько часов, что за окном не март, как во сне, а по-прежнему тянется нескончаемой позёмкой нескончаемая зима, что она не плакала, а просто подопухла морденью, потому что мордень, видимо, решила не отставать от остальных бесформенных кусков мяса.
Элоиз терпеливо дожидалась её, умостившись в кресле перед дельтийской кафедрой, избегая касаться панели с симбионтом.
– Кто приказал сдаваться?
– О, младшенький Самариных-Троицких, очень разумный молодой человек.
– Идиот.
– Официально он мотивировал это тем, что мы могли спасти тебя, если что вдруг пойдёт не так, но, думаю, он просто прикинул, во сколько встанет восстанавливать собственные владения.
Элоиз замолчала, позволяя потоку ругательств и проклятий в сторону Самарина-Троицкого литься свободно и вольно и тихо иссякнуть, более не питаемым оскудевшими ледниками фантазии.
– Морру, мне показалось, – мать побарабанила пальцами по столу, – или это было похоже на предательство?
Что ж, к такому она готовилась.
– Это внутренние дела фирмы, – Морруэнэ выпрямилась, щёлкнув каблуками. – Как представитель «Олдвэя» я привела контур к югу отсюда в собственность «Олдвэя» способом, оговоренным как допустимый на территории колоний Коллективным договором.
Элоиз нервно положила ногу на ногу. Кури мамаша – обязательно сейчас закурила бы.
– Оружейный трафик ты тоже отнесла к делам фирмы?
– К делам клиентов фирмы.
– Сколько, – кажется, у её безупречной матери дыхание перехватывало от дочерней наглости, – сколько единиц техники ты перегнала с дельты?
Вот оно! Элоиз сама не знает. Смерть Кессельского внесла сумятицу: основной ударный отряд раскололся – большая часть осталась крушить Пустынь, меньшая рванула на перехват Поста, и ещё какой-то (какой именно, интересно?) процент дезертировал. Последнее было неизбежностью, но теперь сыграло на руку. Этот мир так просто не сдастся. Даже не увлекись владельцы новых игрушек партизанским движением, они станут хранителями свидетельств, что путь альфа-эль не единственно возможный. Морруэнэ осклабилась.
– А ты сосчитай, мама.
Первый удар Морруэнэ блокировала почти инстинктивно – трудно было не заметить, как матери хотелось ей втащить – второй вошёл в солнечное сплетение, третий пришёлся в челюсть. Мир цветно вспыхивал и пульсировал, пол был жестковат. Могло быть и хуже, впрочем – захоти Элоиз переломать ей кости, сделала бы это без труда. Морруэнэ отдышалась (о, в этом она теперь мастер) и пнула княгиню в лодыжку, хотя это было примерно как пинать железный столб, по ощущениям и результативности.
Кожа на макушке онемела – и Морруэнэ, объективно жалко поскребя ногами по полу, вынуждена была подняться, потому что оставлять клок собственных волос в любящей мамашиной руке было бы чересчур.
– Ты хоть знаешь, что сделала? – Элоиз рывком подтащила её к кафедре сервера. Морруэнэ зажмурилась от синеватого свечения пустого инфолиста – и вовремя, потому что Элоиз небрежно приложила её головой об столешницу. – Нам пришлось умолять Альпы разрешить ввод войск через их контура. Анклавы не лезут в дела Анклавов – помнишь аксиому, дрянь? А мы подтёрлись Женевским соглашением, можно сказать, – она с нескрываемым наслаждением повозила Морруэнэ щекой об стол.
«Анклавы Истинной Земли числом в шесть не вмешиваются в дела Анклавов Истинной Земли и делят колонии согласно территориальному признаку Истинной Земли, чтобы мир Истинной Земли более никогда не был нарушен». Всё она помнит. Подмятое ухо ощущалось горячим-горячим и этим бесило неимоверно.
– А нехрен было психовать и кидаться спасать Никки-и-и… – Морруэнэ взвизгнула, когда Элоиз почти запихала её физиономией в панель с симбионтом. Не-не-не. Если бы это было полезно, кузнечики только бы и валялись рожами в салате.
Подошвы сапог с мерзким звуком скребли по полу. Что-что, а тягаться силой с мамкой толщина медкарточки протезирования не доросла.
– Никки чуть не погиб, мы опозорены как родственники предателя. Опять. Есть пожелания насчёт ближайшего будущего, дрянь?
«Моих не трогай», – вот и всё, что стучало в пустой голове. Тикало страдающее ухо, обжигало прилившей кровью места будущих синячищ, заунывно тянула затёкшая поясница. «Моих не трогай». Но скажи она это – откроется пандоров ящичек ультиматумов и гнусного шантажа, который у матери всегда с собой.