Имплицитный фактор

– Ну, Тегипко. Хрен, который этим проектом руководит, а, по ходу, гранты пилит. И прошлым руководил, в котором меня припрягли участвовать.

– Так он депутат.

– Уже? Тогда понятно, почему на каждом столбе этой богадельни, – Зауриэль широким жестом обвёл территорию контурного завода, – его рожа висит. Электорат! – он назидательно воздел палец к небу.

Бывшие вице-консулы Аэлвостана вернулись в Новую Москву в конце весеннего Совмещения, когда ежегодные гонения на аэлвов достигли пика. Без документов Метрополии им некуда было податься, кроме как в крупнейшую общину постоянных поселенцев омикрона. Зауриэль особо не удивился, когда после перехода через неучтённый контур узнал знакомый с шестьдесят шестого года абрис промзоны второго Посадского Юго-Восточной оси – остров был достаточно велик, но при этом изолирован от остального мира и непрезентабелен, чтобы дать приют нелегальным мигрантам.

Дни после прибытия прошли в безделье и изучении окрестностей. На имеющиеся средства удалось снять вполне сносную комнату в бывшей заводской общаге. Баэль явно придерживалась другого мнения касательно этого жилища. Зауриэль серьёзно подозревал, что Баэль тихо плачет каждый раз по приходу в свой новый дом, но ничего не спрашивал и ждал, пока ей это надоест. Вероятно, то был естественный процесс отмирания её утончённой натуры, взращенной проживанием в особняке консульства в Старой Москве.

На громко разрекламированную на каждом углу презентацию полевых испытаний первого в мире корабля-контура было решено пойти из тех же праздношатающихся соображений. Никаких идей по поводу дельты не было, и Зауриэль, как мог, гнал от себя тягостные мысли.

Баэль фыркнула и снова поднесла к глазам бинокль. Яростный на такой высоте ветер трепал розовую прядку, выбившуюся из небрежно завязанного пучка – вице-консулу не давались сложные причёски.

– Что вообще должно произойти? – спросила Баэль.

– Посудина должна исчезнуть. Исчезла?

– Не-а. Никак.

– Тогда ждём.

Корабль горделиво шёл на стрежне протоки, приближаясь к платным трибунам, стайка ярких катерков следовала за ним в фарватере на почтительном отдалении, но больше ничего интересного не происходило. Решили обойтись простой демонстрацией внешнего вида посудины без испытаний?

– А если там, куда он вывалится, моря не будет?

– Контурщики должны так рассчитать, чтоб было… Почему ты не захотела воздействовать на людей, которые нам мешали?

Баэль долго молчала.

– Подумала, что не получится, – тихо ответила она.

– С чего бы? – удивился Зауриэль. – На этих приёмах вечно шарахаются Охотники и прочая шушера с повышенным порогом внушения. Если уж им получалось мозг конопатить, почему тут не выгорит?

Баэль порывисто обернулась, сжав его ладонь.

– В тот раз не получилось! Хотя всегда получалось. Вдруг со мной что-то не так?

– Ага, мозг сломался.

– Не смешно, – печально отозвалась Баэль, водя пальцами по клубку извитых шрамов на запястье Зауриэля. – Слушай, а я всё думала, что мне это напоминает. У девки, которая не поддалась моему воздействию, на руках были такие же рубцы, – заявила она.

Пространства оказались как-то чересчур иронично тесными.

– О, надо же, – сказал Зауриэль, опустил уши и с нарочито беззаботным видом воззрился вдаль. – Бывает же такое, – пожалуй, если он будет ещё и насвистывать, Баэль точно что-то заподозрит.

От объяснений его спас хлопок. Баэль отвернулась, хладнокровно приникнув к окулярам. Хлопнуло ещё несколько раз, раздались первые изумлённо-испуганные возгласы. Как в замедленной съёмке, длинное серое тело корабля вздрогнуло и надломилось, одна из арочных мачт обрушилась, из кормы полыхнуло рыжим. В небо поднялся столб жирного чёрного дыма.

В молчании они смотрели, как корабль, теперь больше похожий на смятую фигурку оригами, стремительно поглощается жадными густыми водами протоки первого Циркулума. За пару минут над водой остался только кусок носовой палубы – видать, глубина канала была не такой уж и большой.