Страница 57 из 59
Судорожно выдохнув, рыцарь поднялся на ноги. Для того, чтобы высвободить оружие, пришлось напрячь последние силы - всё, что можно было, Тагор отдал этому решающему заклинанию, соткав его не словами или мыслью, как сделал бы настоящий маг, а силой воли, чувствами, самой своей природой - только так умели колдовать меченные, отвергшие дар небес. Между Поземским и его недавними оппонентами была теперь натянута обманчиво тонкая плёнка, переливающаяся всеми цветами радуги и сотнями оттенков, которые едва был способен различить человеческий глаз. Сплав Стихий. Самая надёжная магия в мире, абсолютно непробиваемая защита.
По ту сторону барьера бесновались Падшие. Звуки не долетали до Тагора, но он мог видеть, как сильные и уверенные в себе властители осознают собственное поражение, как их надменное спокойствие сменяется паникой и слепой яростью. Огромная дубина, сотканая из Воздуха, Пыли и Света, ударила в щит, а рядом кляксой растеклось по радуге что-то чёрное и бездонное, как сама Смерть. Поземский не ощутил ни жара, ни холода, ни вибрации. Все потуги Повелителей были напрасны - даже их титаническая сила не могла пробить Сплав, который растёкся далеко за стены туннеля, в толщу земли. На ближайшие несколько часов этот проход был надёжно перекрыт, а других путей к сердцу Тьмы не существовало - Падшие слишком заботились о сохранности своего самого бесценного сокровища, и эта осторожность обернулась против них.
Удостоив последним взглядом обречённых - и уже осознавших это - врагов, Тагор повернулся и зашагал своей дорогой, конец которой был совсем близок.
* * *
Туннель уходил под уклон, ещё глубже в земные недра. Более не было ни дверей, ни ловушек, ни сторожевых заклятий. Тьма или нет, Падшие были разумными существами и не настолько тряслись за свою безопасность, чтобы пичкать защитной магией каждый метр собственного дома. В этом состояла их главная ошибка: когда имеешь дело со знаком Дороги, лучше трижды перестраховаться.
Ход протянулся шагов на триста; когда он закончился, странник уже всерьёз подумывал, не ведёт ли этот путь прямо в огненную сердцевину мира. Но вот голубоватое свечение обозначило конец спуска. Тагор шагнул сквозь кисею тумана и замер на пороге, осматриваясь.
Обширный подземный зал - намного больше "прихожей", где остались Падшие - имел форму перевёрнутого котелка: кольцо изогнутых стен плавно переходило в купол потолка. Поземский не мог знать, но был уверен: это место находится точно под центром Цитадели, и все подземные уровни крепости сплетаются вокруг него наподобии огромной руны. Все поверхности здесь были облицованы зеркальными квадратами, но в них не отражался ни зал, ни сам рыцарь; заместо этого в них плясало пламя, кружилась на ветру пыль, сияло солнце, били молнии, а по мягким волокнам мозга бежали искорки-мысли. То были зеркала Паутины, закалённые силой Нитей и проецирующие танец переменчивых стихий. Всё помещение, словно губка, впитывало и накапливало магическую энергию внутри себя.
Тагор двинулся через зал, звонко цокая металлическими подошвами по стеклу. Вокруг него кружилась в завораживающем танце сама Паутина - та её часть, которую мог увидеть и осознать смертный. В воздухе плавал голубой туман: из него то и дело конденсировались капли экстракта, падали на пол и, просачиваясь внутрь зеркал, исчезали без следа. Концентрация первородной магии была столь высока, что обычный человек давно бы умер, отравленный паутинными эманациями; но Поземскому с его меткой нечего было опасаться. И он догадывался, для чего служит вся эта безумно дорогая конструкция. Искажая Нити, зеркала ткали из них подобие кровеносной системы, направляя энергию к центру помещения.
Там вырастал из пола ещё один купол - дымчато-серая непрозрачная сфера высотой около семи шагов. В отличие от неспокойного мельтешения вокруг, её гладкая поверхность оставалась абсолютно неподвижной. Тагор видел такие пузыри однажды, много лет назад, в священных садах тассинов, куда очень редко допускали людей. В человеческом мире Пологи Безвременья встречались в покоях богатейших правителей, способных оплатить труд самых сильных и искусных заклинателей; только они могли соединить стихии Жизни и Смерти в странном, небывалом перемирии. Само время под Пологом замедляло бег, почти замирая, и кто угодно готов был последнее золото отдать, лишь бы пожить немного в этих чудесных шатрах, отсрочив свою старость на дни и недели.
До сего момента странник не задумывался, что представляет собой сердце Тьмы, откуда оно взялось и какова его природа - был лишь туманный образ цели где-то вдалеке. Фантазия рисовала Тагору нечто чуждое и нетленное: древний артефакт, какой-нибудь чёрный кристалл, может, и вовсе сгусток нематериальной силы. Но раз Падшие постарались накрыть своё главное сокровище Пологом Безвременья - значит, оно было смертным, подверженным старению. Это лишь придало рыцарю уверенности - сделав последний шаг, он преодолел слабое сопротивление мутноватой плёнки...
И замер, поражённый.
Внутри Купола пол был не зеркальный, а каменный - зеркала Паутины просто "съели" бы со временем магические символы, протянувшиеся трем кольцами по окружности пузыря. Здесь чувствовалась та же умелая рука, что и при входе в Цитадель, и на площади Салана. Да, те же круги, что окружали гомункула, и символы похожие - только там они были направлены наружу, на защиту от внешней угрозы; здесь же буквы шли хвостиками внутрь, образуя клетку.
А в её центре, поджав под себя босые ноги и обхватив руками голые плечи, сидела девушка - худая, одетая в серые лохмотья, бывшие когда-то сарафаном. Её бледная кожа давно не знала солнечного света, тёмные волосы длинными спутанными космами падали на лицо. Хрупкая фигурка была неподвижна и казалась неживой; но под пологом Безвременья всё было таким, даже воздух словно омертвел, потеряв вкус и запах. Ватную тишину нарушало только глухое, неохотное биение сердца рыцаря.