Страница 62 из 67
Через минуту, когда я едва успела захлопнуть его, набрав код снова, дверь с треском распахнулась под ударом ноги Александра. Развернув меня, как прежде, – щитом перед собой, приставив пистолет к виску, он прошипел:
– Я могу пристрелить тебя прямо сейчас, тварь! – И толкнул к двери в коридор.
Мне тоже хотелось себя пристрелить: получается, я вновь связала Йоргосу руки.
– К лестнице! – скомандовал бармалей.
Ее пролет был шагах в пятнадцати от нас. Но мы не дошли. Из двери соседнего номера в коридор вышел Йоргос. Привалясь плечом к притолке, он навел пистолет на Александра. И мы опять заняли исходные позиции. Правда, на этот раз Георгис держал оружие обеими руками. Рубашка и джинсы почернели от крови. Шея и грудь были алыми.
«Матерь Божья, помоги нам!» – взмолилась я про себя.
– Положи пистолет, Йоргос, – тихо сказал Александр.
Поведение Сандро тоже отличалось от недавнего, на террасе. Спиной я чувствовала его частое неглубокое дыхание. Дуло, приставленное к моему виску, подрагивало.
– Положи! – почти истерически выкрикнул он. – Мне уже несильно хочется оставлять ее в живых!
Йоргос, к моему ужасу, медленно опустил пистолет на пол.
– Только, Александр, – проговорила я, сама удивившись, как спокойно звучит мой голос, – прежде проверь контейнер. Георгис – будущий священник. Сомневаюсь, что он отдаст тебе Святое Писание.
Повисла пауза. Потом ствол толкнул меня в висок.
– Открывай!
Хорошо, когда пистолет у моей головы. Это значит, он не наведен на Йоргоса.
Покрутив колесики, я откинула крышку.
– Это что? – прошипел Александр.
Внутри лежала книжка с серой обложкой.
– Это сборник стихов Анны Андреевны Ахматовой. Тебе на цитаты.
– Где Евангелие?!
– Спроси Георгиса! Только он знает!
Крутанув меня к себе лицом, тыча дулом в лоб и косясь на Йоргоса, Александр зло проговорил:
– А знаешь, я думаю все ровно наоборот. Он не стал бы менять Писание. Это сделала ты. Пару минут назад. Хочешь, чтобы я поверил, будто этот окровавленный парень – единственный обладатель бесценного знания? – Усмехнулся и стал похож на щитомордника. – Но я не верю. И он нам больше не нужен. – Александр перевел взгляд на Георгиса.
– Нет! Если выстрелишь в него, клянусь, никогда не узнаешь, где Евангелие!
– А я вот, наоборот, не сомневаюсь, что узнаю. Ты будешь, сука, радоваться, что можешь мне его показать и сразу после этого сдохнуть!
И дуло сползло с моей головы в сторону.
«Надо ударить двумя пальцами в глаза», – решила я. Видела, как это делают в кино.
Дальше произошло сразу много действий одновременно. Со стороны лестницы грянул выстрел – не тихий, как у пистолета с глушителем, а настоящий, полновесный, от которого гудят барабанные перепонки. Александр дернулся и застыл. Георгис, поднырнув под направленной в его сторону рукой Сандро, бросился меж нами. Вместе они повалились на пол.
Воздух затрясся от криков и топота. Обхватив Йоргоса за плечи, я зажала рану на его шее одной рукой, другой – его бок. Откуда-то из-под потолка к нам нагнулся Ставрос:
– Йоргаки, малыш, почему в последнее время там, где ты, там стреляют?
Йоргос ничего не ответил. Дыхание ему давалось с трудом. Взглянув на меня, он закрыл глаза и уронил голову.
– Врачей сюда! Живо! – закричал страшным голосом, еще громче, чем его выстрел, Ставрос. Я не сразу поняла, что плачу и тоже кричу. Ставрос оттащил меня к стене. Йоргоса взяли в кольцо врачи, отодвигая ногами безжизненные конечности лежавшего рядом Александра.
Помню ощущение холода в руке, когда мне делали укол какой-то успокоительной смеси. Когда сознание чуть прояснилось, обнаружила перед собой Ставроса, державшего меня за плечи и размеренно, кажется раз в двадцатый, повторявшего:
– Рана на горле у него неглубокая, артерии, вены не задеты. Он потерял много крови, но не слишком много. Его уже везут в больницу, он уже под капельницей. Нам позвонят.
Увидев, что взгляд мой сфокусировался, он махнул рукой, подзывая молоденькую медсестру. Она осведомилась, где душ и есть ли у меня запасная одежда. И мы побрели в спальню. Вынув из чемодана шорты с майкой, я шагнула в ванную и заперла дверь.
Весь римский костюм был в крови Йоргоса. Вспомнились черная водолазка с юбкой. В последнее время только и делаю, что порчу и выбрасываю одежду. Я в отупении привалилась к стене.
«Если Йоргос умрет, я тоже умру. Чертово Евангелие! Хватит с меня!» Это были первые осознанные мои мысли. Они принесли облегчение. Вот, кстати, и бритва – та самая, Димитриса, которую брал Иван.
Вымывшись и переодевшись, я снова опустилась на пол, взяв бритву в руки. Мне не хотелось покидать ванную, внутри которой все было ясно и, пока дверь оставалась закрыта, не было риска обнаружить, что моего мира за ней больше нет.
В дверь настойчиво постучали.
– Вера, ты что так долго? – крикнул Ставрос.
– Скоро выйду, – слабо отозвалась я.