Хранители

На этом я заканчиваю. И самое главное. Будь осторожен, мой мальчик! Всегда оборачивайся и приглядывайся к окружающим. По наущению Сандро – так зовут несостоявшегося покупателя монастырских земель (и это почти все, что я о нем знаю) – за монастырем следят два человека, о которых я писал вначале. На следующем листе я как мог нарисовал их портреты.

Обнимаю тебя. В добрый путь, Господь да просветит тебя!»

 

После моего кивка Ваня перевернул страницу. С нее смотрели два смуглых лица: отец Тимофей нарочно заштриховал и чуть растушевал карандаш на их физиономиях. У одного был расплющенный нос, у другого – шрам на правой щеке.

– Ну и рожи, – сквозь зубы произнес Иван.

Я подняла голову и глубоко вздохнула, выныривая в мир полный хохота и звона бокалов.

– Ох, Ваня… Как же тяжко было последнее время настоятелю и твоему дяде! Чувствовать себя загнанными в угол в собственном доме. В таком состоянии, ясно, все вокруг вызывают подозрение и кажутся врагами…

У Вани зазвонил телефон.

– Угадай, кто это был? – спросил он, нажимая отбой.

– Судя по разговору, думаю, Георгис? – спросила я и невольно осеклась.

– Что, подумала про Георгиса Скордилиса из дядиного письма? Ой вэй, мало ли на Крите Йоргосов[21]! Столько же, сколько Яннисов и Костасов… Да, это он. Договорились, шо завтра мы навестим его в отеле и составим план действий.

Я подумала, что звонок раздался сразу, едва мы отлипли от письма. Посмотрела по сторонам. Справа и слева горели огни таверн, напротив покачивались белые спицы мачт в гавани. Никто в упор нас не рассматривал, а как еще распознать средь толпы Георгиса, я не знала.

– Давай позовем Машку, – сказал Ваня.

– Это еще зачем?

Маша была нашей общей знакомой, переехавшей на остров примерно в одно время с Иваном.

– Я помню, что тебя с нее трясет, – усмехнулся он, – но у ней есть три полезных свойства, такие что нам пригодятся. Первое – знакомства по всему острову, особенно среди хозяев отелей и апартов. Второе – она отлично знает за сам остров и все, что касается гор и ущелий. Занимается альпинизмом. Третье – она историк по образованию.

– Ваня, я тоже знаю за сам остров, – передразнила я его, – не говоря уж о Георгисе, у которого еще и знакомства...

– Да, я обратил внимание, хлопец тебе глянулся. – Иван закурил, откидываясь на спинку стула. – Ты с него, серденько, прям глаз не сводила.

– Глянулся, да. Только я его, считай, из-за всех этих фонарей не видела. Пройди он сейчас мимо – не узнаю. Но признайся, отмазал он нас виртуозно… Так зачем тебе Машка?

Ваня вздохнул:

– Понимаешь, мне кажется, дядя переоценивает мои знания. И мою память. Например, говорит про восстание против венецианцев, об котором он мне рассказывал.

– Да, восстание Кантанолеоса.

– Ну вот. А я не помню ни имени, ни вообще ничего.

– У тебя будем мы с Георгисом.

– Но Машка все ж историк, так сподручнее. – И начал набирать номер.

Как обычно, принимая решение, Ваня ни с кем не советовался и никого не слушал.

Пока он разговаривал, я надеялась, что Маша откажется. Но уже к концу беседы стало ясно, что желание мое не сбудется. Они условились встретиться возле отеля Георгиса в десять утра.

– Вот не лень же ей тащиться из Ираклиона, – пробормотала я.

– Просто ты завидуешь, что у нее сиськи больше.

В ответ я показала ему средний палец.

Машин бизнес начался так же, как у большинства женщин из почившего СССР, перебравшихся на Крит, – она вышла замуж. А первыми клиентами стали бывшие соотечественники. Точнее, та их часть, которая желала путешествовать по острову самостоятельно. Для получения шенгенской визы в греческом консульстве Маша за разумные комиссионные делала им подтверждение проживания от отеля, которым владел ее муж. От супруга Маша впоследствии ушла, а виды услуг и контингент клиентов значительно расширила. Теперь у нее было туристическое агентство с приличной отельной базой и экскурсионное бюро.

Пока мы с Ваней шли по набережной до его таверны, я украдкой оглядывала сидящих за столиками кафе. Вдруг взгляд, устремленный на нас, выдаст Георгиса? Взгляды в основном встречались хмельные и заигрывающие.

– Так в какое ущелье нам ехать? – спросила я.

– На юго-востоке. Завтра точнее скажу, – уклончиво ответил Ваня.

Черт с ним. Хочет скрытничать – пусть. Я вдруг почувствовала весь этот день на своих плечах. Не верилось, что еще утром мы были в бухте, что сегодня разговаривали с митрополитом.

Заночевать решили в комнате над Ивановой таверной. Скорее, это даже была небольшая квартира. В ней размещался центр управления «аутентичным греческим ресторанчиком» (как называли пользователи сайта Tripadvisor заведение моего друга-одессита в самой туристической части самого популярного города Крита). Помимо компьютера и шкафа с бухгалтерскими документами, тут стояло два дивана. Оживлял пространство балкон над открытой площадкой таверны. Такой маленький, что каждый раз ступая на него я инстинктивно откидывалась назад, ибо казалось, уже лечу через низкие перила к ногам вон того парня, жующего мусаку[22]. В узкий закуток рядом с дверью из комнаты кое-как были втиснуты санузел и совсем уж крохотный кухонный уголок, состоящий из микроволновки и электрической плитки. Именно с этого неширокого во всех своих частях пространства, прокуренного Ваней, Манолисом и их друзьями, сотрясающегося в сезон до пяти утра от музыки и гогота внизу, полного парами жарящегося на кухне мяса и слезами молоденькой соотечественницы-официантки, собирающейся утопиться в гавани из-за несчастной любви к сербскому коллеге, когда-то начался мой Крит. Здесь я прожила несколько дней в свой первый визит на остров.