Страница 61 из 184
– О, ради всей музыки мира! Неужели ты не поставил барона в известность об этом прежде, чем покупать краски втридорога? На что ты рассчитывал?!
– Нет-нет, мой господин, я тотчас же сообщил барону. Он отдал причитающееся вперед, но только за драгоценную лазурь. А что же мне делать с остальным? Я и так много потерял на этом деле…
Дверь заскрипела, отворяясь. Появилась работница – крепкая, невысокая, локти голые; из-под некрашеной тряпки, повязанной вместо платка, выбивается рыжевато-русая прядь, вьется до самого плеча.
– Хозяйка велела угощение подать…
В быстром взгляде девицы мелькнуло что-то развязное, обещающее. Она принялась расставлять на столе посуду, а Лео глядел на ее руки, сосредоточенное лицо, и видел тесный закуток, где она, должно быть, спит ночью, обтрепанную занавеску, соломенную лежанку, кусок грубой ткани вместо покрывала…
С лестницы послышался голос самой госпожи Гебек:
– Поскорее, лентяйка этакая! Что ты копаешься? Думаешь, твою работу за тебя кто другой сделает?!
Девушка не спеша составила на маленький стол у стены оставшиеся плошки, повернулась к мужчинам, присела в поклоне, двумя пальцами подобрав подол. Мелькнули плечи. В вырез рубашки стало видно складку между грудей.
– Позволите удалиться? Хозяйка зовет…
Гебек нетерпеливо махнул рукой в сторону двери:
– Иди, иди. Мы сами управимся.
После ее ухода в комнате воцарилось неловкое молчание, как всегда после вторжения человека чуждого. Наконец мастер хлопнул себя по лбу.
– Так о чем мы, господин Вагнер? Ах да, об этом заказе. Ободренный, я взялся за работу, но мое же старание обернулось мне, ничтожному, во вред. Уже через день гонец привез неутешительную новость – барон отказывается оплачивать разницу в работе. И теперь…
Он махнул рукой и наконец присел за стол, на край скамьи. Лео, только-только пригубивший вино, слегка приподнял бровь.
– О! Неужели женщина отказалась от драгоценного подарка? Ты ничего не путаешь, мой друг, или воистину мир сошел с ума?
– Если бы я мог назвать вам причину! Если бы я знал ее! Быть может, это уменьшило бы мои скорби… Но больше всего мне жаль работы – вся мастерская трудилась на совесть, выполняя этот заказ, – Гебек указал на разложенные листы. – В этом сейчас – все мое состояние. Мои подмастерья – вы знаете, их трое, и это поистине неуемные сорванцы, мой господин, – позабыли о легкомысленных увеселениях, на которые так падка юность, и мне приходилось чуть ли не насильно отправлять их спать, ибо они изводили столько масла! Доверенный от барона приезжал, чтобы посмотреть, нет ли расхождений с утвержденными эскизами. Что я теперь скажу им?..
– Что придется потуже затянуть пояса, я полагаю. Барон не заводил речи об отсрочке?..
– Нет, мой господин, – мастер плеснул себе еще вина, вопросительно посмотрел на Лео, но менестрель накрыл выточенный из дерева кубок ладонью.
– Значит, пока ты раскрашивал миниатюры и золотил заглавные буквы, Алерфельд ухитрился промотать свое состояние, и теперь ему не до книг. Отчего бы тебе не продать ее кому-нибудь другому?
На лице мастера отразились сомнение и надежда, но затем он решительно покачал головой.
– Мы оговаривали не только материалы и сюжет. Господину Алерфельду непременно хотелось преподнести книжицу даме до дня ее именин – а его ждать больше двух седмиц. Барон еще может прислать за своим заказом…
– Но если все, рассказанное тобой, правда, тебе так и так придется искать покупателя, – Лео выпрямился в кресле, отставил кубок, сцепил руки перед собой. – Что ж, любезный мастер Гебек, пожалуй, в этом я смогу тебе помочь. Мне приглянулась эта вещица, и я желаю выкупить ее.
– Срок договора еще не вышел, мой господин. Продать приглянувшуюся вам вещь нельзя, ибо она не принадлежит мне, а я, как говорят купцы, торгую при открытых окнах.
– Барон первым нарушил уговор, отказавшись оплачивать другие расходы – это ли не повод признать соглашение недействительным? Дело проще, чем ты думаешь, любезный мастер. Мне – удовольствие, тебе – прибыток, только и всего.
Мастер Гебек глядел на гостя, выпрямившись, положив худые руки на стол, сам похожий на растрепанную книгу – рукава болтаются на запястьях, в тонкую желтоватую кожу пальцев въелись разноцветные краски.
– Господин Вагнер, не мучьте меня, ибо я дорожу вашей дружбой и не хотел бы ее терять. Но имя Гебека хорошо известно за пределами Стакезее, его уважают, и, раз утратив, такое отношение будет трудно заслужить вновь.
– Увеличь цену вдвое, втрое – я не стану торговаться. Все тебе равно придется избавиться от нее. Прибавь к этому хлопоты и неизбежное промедление при поиске нового покупателя…
– В таком случае мои дела плохи. У нас немногие могут позволить себе такое приобретение, – Гебек отвел взгляд, передвинул с места на место пустую плошку.