Цветы для наглых

– Сейчас я и вправду думаю, что позволила себе… некоторую вольность. Такие речи было бы впору вести отцу.

В конце концов, мужчине куда проще говорить на равных с другим мужчиной, нежели с женщиной, да еще имеющей столь сомнительную репутацию. Разумеется, слово барона фон Зюдова, верного и сильного вассала – не пустой звук для короля. Но Эрих фон Зюдов далеко, а Вольф совсем рядом. В конце концов, что еще ей терять?..

Вслед за королевским пажом герцогиня ступила на тропинку. С капителей колонн, поддерживающих свод, кривляясь, смотрели кругломордые звери – одна голова на два тела с сильными лапами, – и Евгения внезапно почувствовала себя неуютно.

Вот если бы быть хитрой, как королевские сановники, и при этом бесстрастной, как монах, что проводит время за постижением книжной мудрости, не интересуясь мирскими делами…

Остановившись, Евгения присела в поклоне, ожидая, когда король обратит на нее внимание. Вольф казался полностью поглощенным своим занятием, и Евгения подумала – действительно ли короля так увлекает история Форвегена, или же он намеренно заставляет себя ждать, играет, как кошка с мышью.

– А, герцогиня, – подняв глаза от книги, лежавшей на раскладном поставце, произнес Вольф. – Сестра моя! Как приятно видеть тебя здесь в такой час! Ведь в это время, если не ошибаюсь, королева обыкновенно проводит время за шитьем, слушая песни и сказания вместе со своими придворными дамами?.. Кажется, когда вы вместе, ничто и никто не может надолго отвлечь вас друг от друга! Ах, как бы я желал, чтобы такая же любовь царила между моими дочерями!

– Я от всего сердца желаю вам этого, мой повелитель.

Вольф слегка улыбнулся, как будто желал сказать, что сестринская нежность в королевской семье – дело совершенно иное, нежели в семье барона, и Евгения сделала вид, что эти слова ее совершенно не задели.

– Ты прелестна и весьма учтива, герцогиня – как, впрочем, и всегда. Я сожалею, что во время недавнего праздника дела вынудили меня оставить увеселения – знаю, что в Вальденбурге по сей день в ходу несколько устаревший обычай даме и мужчине танцевать вместе целый вечер.

– Я давно не была в Тевольте. Мне неведомо, как теперь танцуют при вашем дворе и откуда пришли к вам новые моды – с востока или с запада…

– О, да… – Вольф улыбнулся какому-то приятному воспоминанию. – В Тевольте нынче в большом ходу танцы сразу с двумя дамами… это весьма приятно, а уж сколько радости для юношей и девиц, что еще не обременены заботами!.. Впрочем, как я понимаю, меж иными этот обычай в ходу и здесь…

Евгения стерпела и этот намек, с улыбкой отметив, что, в таком случае, благородному рыцарю следует избирать дам с особой тщательностью, дабы те потом не перессорились из-за его внимания, ибо при дворе и так в избытке интриг.

– Меня восхищает твое умение рассуждать столь ясно и складно, герцогиня. Впрочем, – Вольф перебил сам себя, словно спохватившись. – Герцог Лините недавно был у меня и у нас состоялся… весьма интересный разговор. Не желаешь ли узнать, в чем его суть?

– Неужели это касается меня, ваше величество?

– Герцог Лините настолько тобой очарован, что вознамерился сделать тебя своей супругой… хотя я не понимаю, как ему это удастся, ведь он, кажется, уже женат?..

Евгения ответила не сразу – выдержала небольшую паузу, чтобы слова ее прозвучали как можно более мягко.

– Вы совершенно правы, мой король.

– И что ты об этом думаешь?

– Боюсь, мое мнение покажется вам возмутительной дерзостью, мой король…

– Но, если ты не выскажешься, я так его и не узнаю, и не смогу оценить.

Вольф смотрел на герцогиню заинтересованно и как будто вполне благожелательно, но Евгения молчала. Поняв причину этого, Вольф взглянул на своего пажа, и тот, поклонившись, оставил их.

Вольф провожал его взглядом до тех пор, пока тот не скрылся в сумраке колоннады, затем вновь обратился к Евгении.

– Что ж, можешь говорить, герцогиня. Надеюсь, теперь ты уверена, что содержание этой – вероятно, весьма деликатной, – беседы останется только между нами? Говори смелей, как говорила бы с отцом или братом, не опасайся ничего.

– Мой король, – осторожно начала Евгения, снова кланяясь ему. Повинуясь лениво-небрежному движению руки, присела на край скамьи. – Прошу не гневаться, если мои слова покажутся несколько… самоуверенными, и помнить, что это обращение женщины, которая видит в своем сюзерене истинного благодетеля. Вам, разумеется, известно, что вот уже несколько лет наш брак с вашим кузеном Оливером Рюттелем не больше чем формальность. Жалкая, отжившая формальность…

– Пожалуй, так.

– Я и мой супруг больше не живем вместе, и союз наш считаться браком не может, ибо в нем отсутствует все, что делает супругов таковыми – близость духовная и телесная. При этом герцог не связан более клятвой и вправе сделать свой выбор, когда пожелает. Памятуя о некоторых обстоятельствах, я не вправе ничего требовать от него, и лишь надеюсь снискать когда-нибудь его милосердное прощение…