Страница 51 из 184
– Любовь моя, я ведь не буду неправ, если скажу, что не только нежелание участвовать в развлечениях двора и праздная болтовня послужили причиной твоего добровольного уединения?
Анастази и в самом деле несколько лукавила, и ей не понравилось, что Торнхельм теперь так неделикатно поддразнивает ее. Она поставила на стол поднос с кубками, скользнула к мужу на колени. Подала вино.
– Торнхельм, возлюбленный мой, в наше время испортить репутацию женщине так просто! Было бы желание, а умельцы найдутся… Ты не можешь отрицать, что о связи Евгении с твоим кузеном герцогу Рюттелю стало известно именно со слов подобных людей – и мы с тобой знаем, к чему это привело.
– Но ведь подозрения Оливера Рюттеля оказались вполне справедливы?
– Оливер Рюттель никудышный муж… О, Торнхельм, умоляю, оставь эти подробности, к чему они? Речь о моей сестре и о герцоге из дома Лините!
– Прости, любовь моя. Всему виной этот мерзкий стишок.
Торнхельм улыбнулся, но Анастази отдернула руку, которую он хотел погладить.
– Если бы я так не любила тебя, Торнхельм, то не простила бы. Будь я злопамятна, как Герлинте Фрейверская, ты бы еще не раз пожалел обо всем, что сейчас произнесли твои уста. Но я всего лишь прошу, умоляю не оскорблять наш брак подобными измышлениями! Не пристало Вальденбургу равняться с Тевольтом!
– С чего ты так взъелась, Ази? Кажется, я слова грубого тебе не сказал…
– О, прошу тебя!
Королева схватила кубок и тотчас же со стуком поставила на стол, не сделав ни глотка. Некоторое время супруги молчали. Потом Анастази поднялась на ноги, зашуршала складками затканного золотом платья.
– Я вынуждена оставить тебя на некоторое время. Прости. Мне дурно, и хочется на свежий воздух.
Прошла мимо, задев мужа по щеке краем широкого рукава, нарочито не заметив поданной в знак примирения руки.
– Как здесь хорошо! Мне и вправду следует проводить больше времени в саду, а не в душных залах. Я читала, что много лет назад вальденбургская королева Ханнелора и ее дочери не считали зазорным для себя ухаживать за цветами в своих садах – так мне ли чваниться, считая это занятие недостойным?! Альма, в следующий раз, когда я пожелаю остаться в опочивальне вместо того, чтобы идти сюда, напомни мне теперешние мои слова!..
Королева стояла в тени полукруглого свода галереи, вдыхая запах влажной земли и молодой зелени, дерева и нагретых камней. Альма, остановившись рядом, еле переводила дыхание. Щеки ее, и без того всегда румяные, теперь полыхали – она, полнотелая, еле поспевала за госпожой, пока та быстро шла по переходам замка, почти бегом спускалась по лестнице.
Говорить Альма не могла, ибо опасалась, что голос ее сейчас неблагозвучен, и потому лишь быстро поклонилась.
Одна из массивных стен дома Швертегейсс надежно сберегала небольшой сад от холодных ветров, зато солнце, если и появлялось на небе, светило почти круглый день – и потому вишневые деревья уже хвастались маленькими нежно–зелеными листочками, бело–розовыми упругими шишечками набухающих бутонов. Вдоль тропинок, сходившихся к середине сада, расцвел колдовской орех, а травы и цветы, высаженные затейливым узором, упрямо тянулись к свету.
В самом центре клуатра, на скамье, у каменного колодца, осененного еще не начавшим цвести лавром, сидела Евгения Рюттель. С герцогиней была только Вилетта, помогавшая госпоже с вышиванием. Едва заметив появление королевы, служанка вскочила, низко поклонилась.
– Как же я соскучилась по тебе, дорогая сестра! – Анастази обняла Евгению, также поднявшуюся и склонившуюся перед ней. – А ты, по–видимому, не так уж любишь меня, иначе бы не стала скрывать подробностей беседы тет-а-тет с тевольтским королем…
– Тебе нужно было уезжать, а мне подумалось, что это не так уж важно, – герцогиня жестом указала Вилетте удалиться. – Я не хотела этого разговора, сестра. Но Куно Реттингайль приметил меня раньше, чем я миновала галерею… а его величество пожелал со мной беседовать – к моему великому удивлению.
– С чего вдруг он этого пожелал?
Евгения пожала плечами.
– Думаю, прежде всего его величеству было скучно – это его главный недуг, но вряд ли тевольтские лекари согласятся считать его таковым, ибо тогда у них заметно прибавится хлопот. Его терзает жажда развлечений, а вся наша история со Свеном – такой прекрасный повод…
– Он должен гневаться на то, что ты так ославила его кузена.
– О, Вольф не настолько ценит своего кузена, чтоб принимать близко к сердцу его заботы и неудачи! Признаться, меня больше удивил некий менестрель… Впрочем, ты должна знать это от него самого – мне говорили, будто бы он сопровождал королеву в ее поездке в Тирбсте…
– Менестрель не был многословен, ибо, по–видимому, тщательно оберегает интересы своего государя. Впрочем, не о нем речь. Расскажи мне все, Евгения, – Анастази взяла сестру за руку. – Мне бы очень хотелось, чтобы итогом всех этих бесчисленных переговоров стало твое счастье.