Страница 178 из 184
– Все ли хорошо в нашем доме, Анастази?
– Хорошо, но худо – так бывает всегда, когда отсутствует хозяин. Я рада, что ты вернулся. Все же опрометчиво пускаться в путь зимой, в морозное и унылое время, когда даже дикий зверь неохотно покидает свое логово… – Анастази улыбнулась, подала отцу горячий еще кубок. От вина поднимался густой, насыщенный терпкой пряностью зеленых зерен пар. – Отчего тебя не было так долго?..
– Обстоятельства задержали меня в Хагельсдорфе, – сказал барон, принимая кубок.
– Какие же, мой господин и отец?.. Все подати собраны еще месяц назад. Ты ведь ехал в Вигентау, а в Хагельсдорф, кажется, собирался свернуть лишь затем, чтобы вместе с епископом определить, сколько серебра требуется на строительство часовни?
Барон уже расположился за столом. Флориану принесли небольшую арфу; юноша принялся играть – тихо, временами не очень уверенно. Ему далеко было до Лео, но Анастази оценила его рвение и желание доставить радость своему господину; однако постаралась не поощрять его ни улыбкой, ни жестом.
– Именно. Однако в Хагельсдорфе я встретил барона Реттингайля и его старшего сына Аларда – они направлялись в Стакезее, но непогода задержала их. Что ж, зимние дни коротки, а вино и приятная беседа согревают сердце – и я решил расспросить их о том, что происходит сейчас в Эрлингене…
– Расскажи мне сначала об Эрихе.
– Я пробыл в Вигентау два дня; виделся с твоим сыном и говорил с его наставником и моим добрым другом Нотбеком. Конечно, барон еще слишком юн, у него не все получается… К тому же весьма нетерпелив, как и многие из нас в пору отрочества. Но, полагаю, это тот недостаток, который можно извинить и изжить – со временем. Нотбек доволен им и говорит, что мальчик не повторяет своих просчетов и запоминает чужие. Думаю, временное отсутствие отца и теперешние заботы пойдут ему на пользу, Ази…
При этих словах Анастази увидела сына так явственно, словно он стоял перед ней – как он хмурится, треплет и без того вечно взлохмаченные темные волосы, нетерпеливо постукивает каблуком… Как темнеет лицом, понимая, что оплошал.
Но каким смелым и умным на поле брани он может быть, как в тот день во время турнира…
– Понимаю, о чем ты говоришь, отец. Что ж, все к лучшему. Сейчас самое время отроку становиться взрослым мужчиной…
Зал постепенно заполнялся людьми. Явился отец Кристиан, и Иоганн Греттер, и другие рыцари со своими слугами и оруженосцами. Внесли факелы – стало светлей и теплее; к столу придвинули несколько длинных скамей, и слуги начали вносить кушанья.
Теперь не время было говорить ни о послании короля, ни о ребенке, которому весной настанет час появиться на свет, – и Анастази, обождав, пока все разместятся за столом и наполнят кубки, снова обратилась к барону.
– Мой господин, так что там у князя?..
– Как ты нетерпелива, моя возлюбленная дочь! Дай твоему старому отцу хоть немного перевести дух после долгой дороги!.. – Эрих фон Зюдов со смехом покачал головой. – Князь исполнил свое намерение выступить в Хоэннегау, и твой супруг сопровождал его в этом пути. Реттингайль говорил, будто бы сам король Вольф велел барону исполнить это прежде, чем отправляться в Цеспель…
– Ну, отец, это мы знаем еще со времени нашего возвращения сюда. Есть ли еще что-нибудь? – Анастази нетерпеливо переставила подальше от себя коробочку с перцем. – В чем причина смуты?
– Чернь всегда готова бунтовать, и чем больше даешь воли, тем хуже, – сказал Альдо Хилькен, сидевший по правую руку от барона. Анастази взглянула на него.
– Это верно, господин Хилькен. Но ведь что-то побудило их к тому именно теперь, когда их господин женился и, дай Бог, скоро обзаведется наследником…
– Что ж, – барон неторопливо пригубил вино, поставил кубок на стол, готовясь сполна насладиться теплом и обстоятельной беседой. – Ты понимаешь верно, возлюбленная дочь. Один из родственников князя Райнарта задумал злое дело, кровавую распрю. Его люди разносят отвратительные слухи, смущают баронов…
– Он желает отнять у князя земли или рассчитывает, что тот откупится от него?..
– К великому сожалению откупиться не значит устранить опасность, моя госпожа, – снова заговорил Хилькен. – Да и ни к чему отдавать подобному мерзавцу княжеское серебро и золото…
– Очевидно – и похвально, – что князь поступил так, как велят каждому из нас гордость и благородство, – сказал барон фон Зюдов и хлопнул ладонью по столу, словно подытоживая разговор. – Он выступил из Эрлингена уже через седмицу после нашего отъезда, и подошел к Хоэннегау с большими силами. Город закрыл ворота, вынуждая князя начать осаду, но эрлингенские военачальники и храбрые рыцари не бездействовали, перехватывая обозы с продовольствием и совершая другие дерзкие вылазки…