Страница 153 из 184
Это беспокоило его – он не понимал, читает ли она или пишет, а если пишет, то что? Кому? С кем ведет переговоры?..
– Разве подсчеты не подождут до утра, моя королева? Прошу, будь снисходительна, раздели со мной трапезу. Я торопился…
– Ну хорошо, идем, идем, Лео, – она с некоторой неохотой позволила ему увлечь себя прочь от стола и только махнула рукой Венке, указывая на темные потеки на полу.
Слуги подали им то, что осталось от вечерней семейной трапезы – свежий хлеб, похлебку с травами, мясо. Почуяв запах съестного, задремавшие было под лавками собаки пробудились – ходили вокруг стола, принюхивались, поднимая вытянутые морды.
Лео ел быстро, запивая жаркое крепким рейнским; Анастази не сводила с него взгляда, а сама думала – все-таки хорошо, правильно, что бывшему менестрелю неизвестно о ее переговорах с вальденбургским королем.
Бывший менестрель рассказывал о пути в Кердинг, что на границе Восточной марки, о непогоде в горах и том, что пиво в тех краях еще дурнее, чем в прочих, и годится лишь для того, чтоб его пили погонщики скота. Анастази мало слушала его. Стоило отвлечься от дела, позволить себе передышку – и в ушах начинал звучать другой голос, произносивший весьма суровые слова.
«Государь не желает ни примирения, ни возвращения законной супруги в Вальденбург – и речь о том идти не может. Однако ничто не должно помешать принцу Оттокару наследовать корону. Полагаю, королева не станет спорить с этим? Посему король предлагает сообща найти повод более не встречаться и жить раздельно, весомый, но такой, который не приведет к позору – его величества или вашему…»
Анастази сразу поняла, что перед ней тот самый человек, о котором спрашивал Лео; вспомнила, что видела его среди работников, трудившихся над укреплением стен в хагельсдорфской церкви. Теперь он был иначе одет и говорил уверенно, отрывисто – так говорят и ведут себя люди, жизнь и преуспеяние которых не зависит от скудной милости господина; и это задело ее.
В монастырь близ Хагельсдорфа, бывший местожительством епископа, королева приехала в сопровождении отца и нескольких слуг; вальденбургский посланник явился один. Епископ, младший сын из славного рода фон Ханнауз, хорошо понимавший нужды и убеждения людей своего сословия, был здесь же, и слушал внимательно и терпеливо, понимая важность переговоров. Стоял поодаль, почти загораживая массивным телом оконный проем, и из-за его плеча видно было, как колышутся ветви яблонь в монастырском саду под порывами прохладного осеннего ветра.
– Король ваш супруг, – продолжал Хаган. – Безмерно сожалея о… возникших разногласиях, и зная вашу нежную душу, желает выбрать наиболее деликатный из приемлемых способов, дабы разрешить неприятное положение.
– А если я не приму предложения моего супруга? Пожелаю сперва узнать, в чем он меня обвиняет?.. Оправдаться перед ним?
Хаган уставил на нее темные, недобрые глаза и веско произнес:
– В таком случае мне велено объявить, моя королева, что ваш супруг знает некоего презренного менестреля как вора и обольстителя, а вас считает повинной в недопустимом для королевы и супруги поведении. И потому желает судить, для чего потребует вашей…
– Довольно! – Эрих фон Зюдов поднял руку, прерывая неприятный разговор. – Не нужно повторять. Мне, моей дочери и господину епископу обо всем известно. Мы с его величеством королем Вальденбургским подробно обсуждали этот вопрос.
Он посмотрел на королеву. Анастази долго молчала, перебрасывая из ладони в ладонь оконечник длинного пояса; потом, понимая, что выбора нет, заставила себя произнести то, чего от нее ждали.
– У меня никогда не было сомнений в мудрости и дальновидности короля моего супруга, и я благодарна ему за это предложение. Я не стану возражать; прошу лишь передать, что, если это возможно, следует найти наиболее безобидный и в то же время убедительный повод для развода – ибо времена меняются, а люди злопамятны, и неизвестно, к чему это может привести в дальнейшем…
Хаган с поклоном обещал передать ее пожелание вальденбургскому королю. Епископ, со своей стороны, обещал приложить все усилия к тому, чтобы сложное и деликатное дело, хоть и не одобряемое церковью, но, по-видимому, необходимое, разрешилось в полном соответствии с земными законами и высшей правдой.
…Лео подвинул ближе к королеве блюдо с разделанным мясом; потом наполнил ее кубок вином.
– Я не голодна.
– Ази, свет мой, ну хоть немного!.. Или выпей вина. Я хочу видеть тебя веселой.
– Разве я недостаточно весела? Или ты не веришь, что я рада твоему возвращению? О небо, это так… так…
Видя, что она раздражается, Лео умолк, прихлебывая рейнское. Энно принес еще вина, вопросительно взглянул на маркграфа. Лео покачал головой и накрыл кубок ладонью.
– Тебе следует заплатить аманд за человека, которого ты убил, – наконец нарушила молчание Анастази. – Другого наказания не будет, ибо ты теперь дворянин, а он низкого происхождения.