Страница 139 из 184
Король Вольф намеревался в ближайшее время вернуться в Тевольт. Уже было решено, что юный Эрих Кленце присоединится к нему в этом путешествии, дабы безопасно добраться до владений своего отца. Вместе с ними готовился оставить королевский замок и шут Пауль. Узнав об этом, Евгения спросила только, легко ли ему расставаться с сыном.
– Госпожа, взгляни на него, – Пауль указал на Удо, парировавшего удары деревянного меча, которым орудовал юный Оттокар; во взгляде шута, устремленном на сына, читалась гордость. – Мой сын возмужал и более не нуждается в опеке…
Евгении Рюттель оставалось лишь вновь и вновь дивиться тому, как устроен мир. Порой шут свободнее герцогини, а у мужчин всегда есть преимущество перед женщиной…
Сидя в замковом саду, укрытом от ветров и палящего солнца, она склонилась над вышиванием, желая себе отрады в этом занятии. Вилетта перебирала содержимое шкатулки с нитками, наперстками и прочими мелочами, необходимыми для шитья. Эвальд, оруженосец князя, сидел подле нее на ступенях лесенки, и, судя по его виду, раздумывал, с какими словами обратиться к этой молодой женщине, черноглазой, смешливой, с ловкими и быстрыми движениями. Сам же князь Райнарт прогуливался вдоль галереи клуатра, разглядывал резьбу на тонких, изящных колоннах.
Евгения стряхнула прохладную каплю, упавшую на руку с листьев лаврового дерева, поправила туго натянутую на раму синюю ткань. Вспомнила, как зимой вышивала рубашки для Свена, и так же не ладилась работа – то стежки ложились неровно, то рвалась нить и приходилось начинать все заново…
Покачав головой, герцогиня подозвала служанку.
– Забери! Докончу после…
О несчастье, случившемся с герцогом Лините, Евгения сожалела более всего. За герцогом ухаживала законная супруга – и никто не мог бы упрекнуть ее в лености; однако и она не могла сделать больше того, что в силах человеческих. Герцог большую часть времени был без сознания, а когда приходил в себя, молчал, обводя собравшихся вокруг постели людей светлым, по-детски бессмысленным взглядом.
Встречаясь с Оддиль Лините в капелле или Большом зале во время трапезы, Евгения держалась отстраненно и спокойно, но всюду чувствовала ее взгляд, в котором ненависть и зависть мешались с торжеством. Ухаживая за беспомощным супругом, который не мог даже высказать, что ему требуется, герцогиня Лините поднималась на недосягаемую, сверкающую высоту; Евгения же так и оставалась разлучницей, любовницей, грешной, как Ева, недостойной даже свидания…
Оддиль Лините, несомненно, желала удаления Евгении Рюттель из Вальденбурга. Граф Ольфинг, брат герцогини и дядя юного Тасси Лините, умело растравлял ее душу сплетнями и оговорами; грозился даже пойти к королю и у него потребовать соблюдения приличий.
Теперь они не боялись гнева королевы, а королю Торнхельму было недосуг разбирать, что напраслина, а что нет; и, конечно, необходимо было оставить Вальденбург, пока эта неприязнь не переросла во что-то большее.
Еще одна капля упала на рукав Евгении. Герцогиня подняла голову и встретилась взглядом с князем Райнартом. Он, улыбнувшись, отпустил лавровую ветвь, и та с шелестом сбросила с себя остатки воды.
– Герцогиня, скажи мне, что печалит тебя?..
Его серые глаза сейчас казались такими же ярко-зелеными, как цветущее лето там, за стенами замка.
– Я скоро уеду и буду лишен счастья видеть тебя, – продолжал Райнарт. – Но если бы ты видела Эрлинген, герцогиня, то не стала бы укорять меня! Замок выстроен на берегу озера, вода в котором прозрачна, как воздух. Когда в горах зацветают эдельвейсы, юноши дарят их своим невестам, и это считается знаком помолвки… Так ли поступают здесь?
– Насколько я знаю, да – там, где равнина тянется к небу и становится скалами.
Веселость князя мало развлекала ее. Евгения лучше других понимала причины поспешного отъезда Анастази, и твердо решила, что и сама как можно скорее покинет Вальденбург – пребывание здесь становилось двусмысленным и неприличным в отсутствие королевы.
Она уже дала распоряжение Вилетте, чтобы та собрала вещи и была готова отправиться в путь. Рассудила, что, если не получит дозволения от короля вернуться к отцу, то во всяком случае проводит племянника до переправы через Глан, а сама останется в Версенском аббатстве и будет искать способа связаться с отцом или сестрой.
Желая определенности, герцогиня даже осмелилась побеспокоить королеву Маргариту, и в разговоре с ней, вспомнив лукавые советы Лео Вагнера, сдержанно сетовала на неудобство своего положения и выражала пожелание вернуться в отчий дом – если, конечно, король соблаговолит дозволить ей это и убедит своего кузена не преследовать бывшую супругу. Сообщала не правду и не ложь, а их искусное, намеренное смешение. Так красильщик, презрев запреты, сводит вместе два цвета и получает третий, невиданно прекрасный…
Маргарита принимала герцогиню утром, когда Вольф отправился на охоту вместе с Гетцем фон Реелем и Себстианом Фемом. Принимала почти по-семейному, полулежа на вышитых подушках, заботливо подоткнутых ей под спину и руки Ирмалиндой Дешарди. На коленях у королевы копошилась маленькая лохматая собачка, кусала маленькие пальцы хозяйки, унизанные перстнями…