Страница 125 из 184
…Кони послушно и неторопливо брели по дороге, солнце начинало клониться к закату, окрашивая сочную зеленую листву в удивительные оттенки золота и пурпура. Пахло хвоей, птицы перекликались над головами, и все вокруг дышало неторопливой благостью расцветающего лета.
Необыкновенная встреча уже казалась менестрелю сном, одним из тех видений, которые преследуют, если человека опоить маковым отваром или заставить вдыхать дым сжигаемых трав. Так делали в притонах приморских городов, где жило множество иноземцев, и Лео, по юной глупости своей неистово искавший все новых удовольствий, однажды едва не опоздал на корабль.
Видения, закружившие менестреля тогда, были не сравнимы ни с чем ни до, ни после. Говорящие звери, хищные цветы, замки, что выстраивались и тут же низвергались в прах. Он видел, как во сне, свои руки, нелепые, белые на черном. Узкие полосы света средь колышущегося тумана… Очнулся лежащим на циновке; смуглокожая женщина с черными как смоль волосами и подведенными глазами, обнаженная, гладкая, спала рядом, закинув ногу ему на бедро…
– Ты так и не скажешь мне, в чем дело?.. – поравнявшаяся с ним Анастази хмурилась, нетерпеливо кусала губы. – Я хочу знать, угрожает ли нам опасность и можно ли ее избежать.
– Пустяки, моя королева. Но я боюсь за тебя, и потому порой мне чудится то, чего и вовсе быть не может.
Анастази лишь недоверчиво покачала головой. Они более не глядели друг на друга, ибо вновь с отчетливой, горькой остротой чувствовали неизбежность расставания. И страшно, горько было знать, что страсть, соединившая их – всего лишь миг, случайное соединение жизней, идущих каждая своим чередом.
Лес расступился, уступая место равнине, и перед путниками открылась река – граница вальденбургских владений. Широкая, полноводная, чуждая людским страстям, она спокойно несла свои воды к далекому северному морю, как добрая жена несет мужу все, что имеет.
Королева глядела на противоположный берег, мало чем отличающийся от того, на котором они находились – те же склонившиеся над водой ивы, поля, едва различимые строения деревеньки на холме…
– Вот и Глан, – сказал Лео, останавливаясь рядом; гнедой сразу же попытался игриво куснуть белую кобылицу за холку.
– Да, – задумчиво произнесла Анастази, откинула капюшон. Свежий ветер подхватил края тонкой муслиновой накидки. – Сколько раз мы с герцогиней Рюттель говорили об этом, мечтали… Она всегда хотела вернуться в тевольтские земли, увидеть отца, обнять дочь. И вот – она в Вальденбурге, а вместо нее возвращаюсь я.
По щекам королевы покатились слезы. Заходящее солнце золотило ее волосы и нежную кожу, придавая сходство с прекрасной древней статуей, но даже его теплый свет не мог скрыть, как она бледна.
И, словно насмешка над этой бледностью, над печалью, ее губы – алые, чуть изогнутые, запекшиеся от жара поцелуев…
Анастази обернулась и смотрела на дорогу, на лес, из которого они выехали; и Лео внезапно испугался, что она повернет обратно и добровольно отправится навстречу гневу царственного супруга и суровому наказанию. Быстро оглянувшись на остальных, он накрыл ладонью ее руку.