Цветы для наглых

Торнхельм вытерпел обязательные для подобного визита церемонии, вежливые расспросы о самочувствии и пожелания скорейшего выздоровления. Слуги подали подогретое вино с пряностями и, повинуясь знаку герцога, удалились. Лео Вагнер стоял у дверей, слушал молча, опустив взгляд, как и полагается простолюдину в присутствии особ королевской крови, а Хельмут Лините сторожко посматривал на него – уж не держит ли менестрель за спиной нож, как держал, разговаривая с бароном Кленце?

– Мне нужен мир, – тихо произнес Вольф. – Знаю, у тебя нет причин щадить Рихарда Кленце. Вы с самого начала невзлюбили друг друга… Не мне судить о причинах этой вражды. Но он мой вассал, и, если ты убьешь его, Торнхельм, я буду вынужден начать войну. Если же он убьет тебя, ее начнут герцоги, твои братья, и твой сын. Но повторяю – я этого не хочу.

– Ты даже в юности был весьма рассудителен, мой возлюбленный брат… Что ж, со своей стороны могу честно сказать, что не желаю спорить с тобой из-за земельных угодий и замка … Это наследство моего пасынка, и я никогда не ставил под сомнение его права. Меня не интересует тот клочок земли в твоем королевстве, что зовется его вотчиной.

Торнхельм заметил, как легкая тень зависти промелькнула на лице Вольфа. Вальденбургским королям принадлежали весьма обширные земельные владения; немногие правители могли похвастаться подобным богатством и с такой легкостью отвергнуть перспективу присоединить к своему королевству еще хотя бы клочок земли.

Несмотря на постоянную, раздиравшую грудь и бок боль, Торнхельму даже захотелось улыбнуться.

– Лекарь посоветовал мне чаще бывать на свежем воздухе, – произнес он, глядя Вольфу в глаза. – Возможно, ты согласишься сопровождать меня на прогулке, дорогой брат? Там мы могли бы не торопясь обсудить то, что нас обоих так беспокоит.

…Поднимаясь на крепостную стену, оба молчали. Их сопровождали все те же – герцог Лините, Михаэль, Лео и Гетц фон Реель. Горизонт был пустынен, между каменными зубцами извивался и пел ветер.

– Быть может, мы отпустим наших людей? – остановившись на верхней ступеньке, предложил Вольф.

Вальденбургский король молча кивнул, и Хельмут Лините тотчас же распорядился убрать воинов со стены. Затем Торнхельм с Вольфом не спеша прошли от одной угловой башни до другой, разговаривая вполголоса, желая убедиться, что никто из свиты не может стать – вольно или невольно – свидетелем их беседы; повернули обратно и остановились посередине. Здесь вид был особенно хорош: лесные дебри расступались, и меж них стелилось поле. Ветер играл травами, лезвием восточной сабли отблескивала река, а за нею опять тянулись бескрайние равнины. Да, много земель у короля Торнхельма, много земель и вдоволь золота…

Где-то там, далеко, на взморье, высился замок князя Таннервельде; там короля Вольфа и королеву Маргариту ждали дочери и совсем еще маленький сын.

Вольф полной грудью вдохнул свежий воздух, такой сладкий после духоты каминного зала, и посмотрел на Торнхельма. Владыка Вальденбурга оперся ладонью на каменный парапет, потом прислонился к стене плечом, как будто у него не было сил стоять выпрямившись.

Вольф невольно подумал, как все-таки уже немолод прежде несокрушимый король Торнхельм, раз полученное на турнире ранение столь сильно беспокоит его.

– Рихард Кленце, несомненно, предъявит еще доказательства, – заговорил тевольтский король. – Дело слишком важное, и вряд ли стоит рассчитывать, что он не подготовился к нему. Найдет свидетелей, документы, вынудит нас послать гонцов в Менц. И там, скорее всего, подтвердят, что спасли тяжело раненного, и при нем были эти вещи. Найдется лекарь или знахарка, что пользовали его…

На самом деле нарочных в деревушку Менц, где семь лет назад победители простились с погибшими в бою, в том числе и с Рихардом Кленце, оба короля, не сговариваясь, отправили сразу же после турнира.

Гонцы вернутся со дня на день, и, скорее всего, предположение Вольфа окажется верным. Но даже в этом случае – на что рассчитывает барон Кленце? Ссора между Тевольтом и Вальденбургом никому не нужна; и пусть даже барон в своем праве, немного найдется государей столь недальновидных, что поддержали бы его. И зачем тогда ему все это? Красоваться на турнире или празднике, кичиться красотой жены? Тешить свою гордость ценой мира между королевствами?

Вольфа начинало раздражать это неопределенное положение. Он сделал все, что мог. И если барон не пожелает проявить благоразумия – что ж, туда ему и дорога. Пусть с этим разбирается Лео.

– Торнхельм, брат мой, вчера я долго беседовал с бароном Кленце. Думается, мы с ним пришли к соглашению, и я желаю, чтобы для мира между вами – а значит, и между королевскими домами – было бы сделано все возможное.

– Если барон откажется от своих притязаний, я из уважения к тебе не стану его преследовать и потребую лишь одного – чтобы он никогда не появлялся в моем королевстве, – тихий, низкий голос Торнхельма звучал в унисон с ветром. – Иного выхода полюбовно решить этот спор я не вижу, хотя отдаю должное твоему стремлению к миру, Вольф. Ты должен это понимать. Ты уже не тот наивный и восторженный юноша, каким был когда-то, когда твой брат впервые поручил тебе вести со мной переговоры…