Цветы для наглых

Весь следующий день, а потом и ночь над Вальденбургом висело непрочное, настороженное безмолвие. С севера наплывали облака, затягивая небо, а в окружавших замок лесах и кроткие, и хищные звери гуляли совершено спокойно, ибо королевская охота была отменена. Слишком многое зависело сейчас от того, как быстро поправится король.

Но затишье отнюдь не означало умиротворения. Пока королевский лекарь выискивал в старинных книгах рецепты лекарственных снадобий, ломая себе голову над тем, какие из них могут пригодиться, Торнхельм непрестанно обдумывал, что же теперь следует делать.

Проще всего попытаться втихомолку расправиться с бароном Кленце, но тогда жди войны. И дело даже не в том, кто выиграет, важно, что Вольф поведет ее, движимый справедливым чувством мести за своего возлюбленного вассала слабому, коварному правителю, который к тому же не в состоянии добиться порядка в собственной семье. Злые языки скажут, что старый волк боится, как бы жена не сбежала от него к более молодому претенденту, станут задевать детей…

Будь Торнхельм по-прежнему егерем в замке Золотой Рассвет, он не боялся бы этого и поступил по своему разумению, однако от его поступков зависела не только его собственная честь, но и будущее принца Отто.

Стоит принять неверное решение, и подданные ославят его как короля, презирающего законы, и, соответственно, сами начнут бесстыдно их попирать. Старинное уложение гласит однозначно: жена должна вернуться к тому супругу, с которым была обвенчана первой. Но ведь отказываться от супруги, уступать ее кому бы то ни было вовсе недостойно вальденбургского короля!..

Эта мысль преследовала его и наяву, и в забытьи, в которое он временами погружался, и которое нельзя было назвать сном, ибо даже тогда он чувствовал боль.

Откровенно развлекавшийся в минуты поединка между Торнхельмом и неизвестным рыцарем Вольф, в свою очередь, прекрасно понимал, что вассалы не простят, если он отдаст барона Кленце на растерзание старому вальденбургскому волку. Бароны терпят упрямство и высокомерие, своих жен в постелях государей, стерпят даже увеличение податей – но только не беспомощность того, кто поставлен быть первым среди них и властвовать над ними.

Нежданное и чудесное возвращение барона Кленце Вольфа не обрадовало, но и не слишком огорчило. До сего дня было ясно, что, достигнув совершеннолетия и став полноправным господином своих владений, Эрих Кленце может пожелать принести вассальный оммаж отчиму; а даже если и не сделает этого, все равно будет поддерживать супруга своей матери. А вот Рихард союзником Торнхельму не станет, да и сыну не позволит. Они всегда были соперниками, и не примирятся теперь, когда один боится потерять свое счастье, а другой явился с намерением его разрушить. Возможно, войны еще удастся избежать.

Только бы барон не испортил все какой-нибудь нелепой выходкой.

…Вольф потрогал перевязку, скривился – действие болеутоляющего отвара ослабело, и сломанная ключица ощутимо напоминала о себе. Королева Маргарита быстро кивнула молодой фрейлине, шепотом велела позвать лекаря, но Вольф только отмахнулся. Фрейлина вопросительно взглянула на госпожу.

– Ирмалинда, оставь нас. Я позову, если понадобишься, – сказала королева, и, едва супруги остались наедине, подошла к мужу, обвила руками его все еще по-молодому гибкий стан, прижалась виском к спине, у самых лопаток – Маргарита была невелика ростом и выше просто не дотягивалась. – Вольф, возлюбленный мой, что тебя так тревожит?

– Один старый, упрямый… – Вольф осекся, поняв, что хотел сказать «рогоносец», и замолчал, ибо, конечно, дело было вовсе не в Торнхельме. Взял жену за руку, несколько раз поцеловал, но Маргарита поняла, что мыслями ее супруг очень далеко.

Он молчал и потом, лежа на широком ложе, закрыв глаза, в то время как из-за двери доносились смешки и шушуканье придворных дам, которые расшнуровывали туго затянутое платье королевы, помогали ей переменить длинную нижнюю рубашку на другую, из тонкого, полупрозрачного льна. Болтовня отвлекала, направляя мысли вовсе не в нужную сторону. Женщины неисправимы. Наряды и поклонники – это все, что их занимает…

Вольф несильно, но резко хлопнул ладонью по деревянной панели у изголовья, где затканный мелкими цветами шелковый полог ниспадал до самого пола. Голоса тотчас утихли, словно были лишь плодом воображения, а спустя еще мгновение Маргарита легла рядом, несколько раз нежно коснулась губами его плеча.

– Не гневайся, мой государь. Я прогнала их.

В течение двух дней тевольтский и вальденбургский король не вели никаких переговоров; обдумывали создавшееся положение и просчитывали возможные последствия. Затем Вольф предложил королю Торнхельму встретиться и побеседовать, если тому позволит здоровье.

Торнхельм вовсе не желал никого видеть, ему хотелось лишь покоя и теплых рук жены, гладящих голову, касающихся лица; ему нравилось, когда она трогает так, словно рисует, любовно и мечтательно. Но его ждали, да и разговор был необходим, и, с трудом поднявшись на своем ложе, он велел приглашать гостей. Герцог Хельмут Лините и Михаэль, постельничий, находились рядом на случай, если королю что-нибудь понадобится.

Вольф явился с более чем скромной свитой: два воина, оставшиеся за дверью королевских покоев, и Лео, как всегда чуть позади, за правым плечом. В своем темном одеянии менестрель казался лишь еще одной из теней, наполнявших слабо освещенные покои.