Цветы для наглых

– Позволь мне предъявить доказательства, мой король. Я ведь бился плечом к плечу с тобой там, на Готтармской равнине, семь лет назад. Не раз мы становились друг другу защитой. Узнаешь ли ты меч, который был при мне тогда? Все эти годы я не расставался с ним. Он сделан для моей руки, и на нем мой герб.

По знаку Лео Вагнера один из герольдов взял у барона Кленце меч и поднес королю.

– Меч этот мне знаком, – неторопливо проговорил Вольф, разглядывая оружие. – Но любую вещь в этом несовершенном мире возможно купить, выменять, украсть. Что именно сделал ты, прежде чем явиться сюда? Одного меча маловато для того, чтобы я пустил самозванца в один из замков своего королевства. Да и вдова барона мне этого не простит.

Анастази видела ликование в его прекрасных зеленых глазах: король забавлялся. Да и могло ли быть иначе? Только слепец не смог бы признать в этом рыцаре ее неистового первого супруга. Вольф явно тянул время – то ли и впрямь желая поразвлечься, то ли решив от души досадить Торнхельму.

Рихард сдернул с шеи цепочку, блеснувшую в свете заходящего солнца, и поднял на вытянутой руке, чтобы присутствующие могли ее видеть.

– Что ж, вот вам еще доказательства. Это медальон с моим гербом и девизом. Я никогда не снимал его. И в тот бой на Готтармской равнине я тоже шел с ним! – он указал на Анастази. – Моя супруга может подтвердить это!

Она, по-прежнему очень бледная, уронила всего одну фразу:

– Да, это было так.

– Что же с тобой было, барон? Почему ты явился сюда только теперь?

– Ты, мой король, знаешь город Асарет. В том городе в земляной яме я провел пять лет. Я мог бы и вовсе сгинуть в краю варваров, но всюду есть место добру. Мне помогли бежать. Я сумел добраться до побережья и пробраться на корабль, который шел в один из портов Вермандуа с грузом пряностей. Там я услышал о сем турнире и направился сюда. Четыре месяца ушло на дорогу…

Он умолк, словно не хотел более говорить, и Анастази поняла, что подробности своего чудесного спасения барон желает открыть лишь тем, кого это действительно касается. Придворные перешептывались – в глазах многих владетельных баронов эти доказательства были достаточно весомы, да и рассказ барона Кленце вызывал уважение к его отваге и силе духа. И пока герольд возвращал барону его оружие, Вольф склонился к Торнхельму и прошептал:

– Брат мой, ты ведь не можешь отрицать очевидного – это он. Безделушки легко подделать, но воинское искусство – нельзя. Мы недалеки от войны, причем по совершенно дурацкому поводу.

– Ты прав, – ответил Торнхельм, не сводя взгляда с поля. – И мы с тобой еще обсудим это, но не теперь – здесь слишком много глаз и ушей.

Рана мучила его, он был бледен, на лбу выступил пот. Королеве подали платок, и она коснулась им висков мужа, чувствуя, что на нее устремлены любопытные взоры придворных. Особенно внимательно наблюдали за происходящим фрейлины королевы Маргариты, позабыв о своей обычной трескотне. Зато будет о чем посплетничать долгим вечером в каминном зале, не все же слушать куртуазную болтовню рыцарей и шепотом обсуждать сердечные склонности короля Вольфа! Прелестная королева Анастази опять в центре внимания, а возвращение мужа, могущего предъявить на нее супружеские права – это так пикантно…

Будь я супругой Вольфа, живо разогнала бы этот сераль, зло подумала Анастази. Заодно и поменьше искушений венценосному муженьку. Почему Маргарита так долго это терпит?!

– Мой король, – вновь заговорил Рихард Кленце. – На этом мече я клялся в верности твоему брату Густаву и никогда не нарушал своей клятвы, но тебе стану служить с куда большей охотой, ибо знаю твои мудрость и благородство, и всегда видел тебя нашим истинным королем.

– К великому нашему горю, битва на Готтармской равнине оказалась роковой и для моего возлюбленного брата, – сказал Вольф. – Но теперь речь не об этом… Что ж, слушай мое решение, барон. Я обязан не только заботиться о своих вассалах, но и поддерживать мир с добрыми соседями, – он слегка склонил голову в сторону Торнхельма. – Поэтому ты останешься здесь, под присмотром верных мне людей, и будешь ждать дальнейших распоряжений. А слова твои мы проверим, и горе тебе, если окажется, что ты хоть в чем-то солгал.

– Наверное, следует держать барона под более суровой охраной, чем теперешняя, мой король? – вполголоса спросил Лео, кивая на обступивших Рихарда Кленце воинов. – В случае чего среди моих людей найдутся такие, кто сумеет развязать ему язык…

Вольф отмахнулся от него, словно давая понять, что обсуждать этот вопрос более не намерен, но Лео, хорошо знавший своего господина, поймал его взгляд и понял, что думают они об одном и том же – Рихард Кленце жив и невредим, и надо, чтобы он таковым и остался, по крайней мере до тех пор, пока не будет решен спор.

Менестрель молча поклонился и отступил на шаг, смешавшись с толпой придворных. Следовало дождаться, когда король Торнхельм покинет ристалище, и уже тогда отдавать все нужные распоряжения.

Появились Эрих и Отто, встревоженные, ничего не понимающие. Старший брат вел младшего за руку.

Почти час назад, с дозволения короля и королевы, сопровождаемые Вильбертом, они покинули ристалище, чтобы посмотреть представление, но вернулись, узнав, что происходит нечто странное.