Страница 19 из 48
– А ну его! Хоть ноги погрею в доме у старухи, – махнул он рукой и уверенно двинулся на запад, огибая рынок с тыльной стороны.
Вскоре в низине под большим старым дубом показался небольшой деревянный домик. На двускатной крыше отблескивал флюгер в форме золотого буйвола. Из трубы клочьями валил серый дым. Митч сразу понял – это дом старухи. Вокруг – тишина. Ни единой души рядом. Лишь одинокая кошка прошмыгнула под фундамент дома, недовольно махнула облезлым серым хвостом на прощанье и исчезла в дыре около каменной кладки.
– Я знаю, – Джордж с вызовом оттопырил верхнюю губу, – тебеНУЖНЫ ДЕНЬГИ на обучение. Неужели думаешь, что, работая в этой забегаловке, ты сможешь накопить нужную сумму хотя бы за год? А хрен там!
Пара за соседним столиком замолчала и с интересом прислушалась, позабыв про шоколадные эклеры.
– Ты же сам себя прокормить не в силах!
– Это не ва-ше де-ло, – кривясь от злости, медленно, по слогам произнёс Митч. – Сэр.
– Я видел, как остатки еды ты складываешь себе в тарелку, парень… а лишние деньги за счёт утаиваешь от начальства. Да не хватайся ты за сердце, – выставив ладонь перед собой, сказал писатель. Он лёг грудью на стол и понизил голос. – Послушай меня, малый. Поди сюда, нагнись. Да ниже, тебе говорят, – схватив Митча за ухо, Джордж притянул его к своему лицу и, прислонившись вплотную губами к уху, прошипел, – я дам тебе то, что ты хочешь. Оплачу обучение в музыкальном училище, найду тебе жилье. Всё, что ты пожелаешь. Но ты должен выполнить мою ма-а-аленькую просьбу…
Губы писателя исказились в кривой ухмылке. Глаза коварно блеснули, замечая, как юноша поменялся в лице после его слов.
– В чём подвох? – с жаром спросил Митч. Его застали врасплох, надавили на больное. От сильного волнения юноша вспотел – рубашка на спине и в подмышках была вся мокрая.
– Ни в чем. Дело житейское. Услуга за услугу. Ты мне – я тебе.
– Я слушаю, – Митч покраснел, чувствуя запах собственного страха.
Писатель заметил это и злорадно хмыкнул.
– Вещичку одну мне надо бы вернуть. Да не пустят меня в тот дом, где она хранится. Слишком много дел я наворотил.
Он понял, что поймал мальца на крючок. Осталось ещё немного и дело в шляпе. Крепко сжав губы, Джордж внезапно замолчал. Митч не сводил с него глаз. Напряжение в воздухе нарастало. Лицо писателя вытянулось в длинный узкий овал, брови нависли над веками, а глаза превратились в две тонкие нити: он что-то вспомнил.
– Слишком много дел… – вкрадчиво повторил Митч, боясь спугнуть мысли писателя.
Раздув широко ноздри, Джордж с характерным звуком втянул в себя воздух, отвёл голову в сторону и смачно отхаркнул мокроту на пол. Желтая жижа впечаталась в старый кафель.
– Как вернёшь – тогда и золотые горы увидишь, – грубо отчеканил он. – Но тебе нужно поторопиться. Времени в обрез. Поэтому выдвигайся прямо сейчас, не медли, не сворачивай никуда по пути. Понял? Кивни хоть, если понял. Дуралей…
Митч стоял на крыльце старого дома с флюгером в виде золотого буйвола на крыше и нервно перебирал языком во рту.
– Три быстро, два медленно, четыре быстро, – он занёс кулак над дверью и зажмурил глаза.
Один удар, и его жизнь перевернётся с ног на голову. Он чувствовал это. Он дышал воздухом перемен.
– Раз.
Стук.
– Два.
Стук.
– Три.
Стук.
– Четы…
Последний удар – и дверь со скрипом отворилась внутрь. В нос ударил запах серы.
Митч удивлённо смотрел на огромную винтажную люстру в золоте с зажжёнными по кругу белыми свечами прямо посередине комнаты.
Что за диво… Повернув голову вправо, он увидел круглый стол, окаймлённый золотой крошкой. На шелковой скатерти с ажурными вставками стояли всевозможные яства: запечёный лосось с овощами, жирный гусь в наливных яблоках, кальмары, раки, черная и белая икра, мидии в винном соусе, множество различных закусок и экзотических фруктов, заморские деликатесы, прежде неизвестные молодому человеку.
В левом углу комнаты мелодично потрескивали дрова в старом камине из красного кирпича. Поверх окон, что были забиты деревянными досками со стороны улицы, висела огромная картина: две рыбки, вышитые золотой нитью по черному шелку. А на полу лежал старый узорчатый ковёр. Он источал запах старины и миндаля. Комната играла контрастами.
Когда глаза Митча привыкли к золотому блеску, он обратил внимание на две едва заметные фигуры в полумраке: за столом сидели пожилая женщина и маленький мальчик.
Видать, старуха… Подумал Митч и сделал шаг вперёд. Но тут же осёкся и замер. По спине его пробежали мурашки, когда он взглянул на маленького мальчика. Плотно сжав посиневшие от мороза губы, юноша с трудом сдержал крик.
Неказистая внешность ребёнка притягивала и манила. Она была одновременно отвратительна и прекрасна.