Страница 17 из 48
С каждым новым шагом Мими всё больше подмечала нездоровый вид представителей города. Казалось, чем дольше существо проживало на этих землях, тем старее и изможденнее оно выглядело.
Пройдя базарную площадь, в пятидесяти метрах от главной улицы девочка увидела группу курящих работяг около старой таверны. Их серо-жёлтые лица и темные синяки под глазами свидетельствовали о долгих бессонных ночах. И не мудрено. Ведь местные поговаривали: настали нынче времена тяжелые. Когда ты не можешь быть до конца уверен в том, что завтрашний день обойдёт стороной голодный неурожай, а сосед не подкараулит тебя, чтобы всадить кинжал в спину. Работать приходилось усерднее. А дышать тише. Существа были крайне насторожены.
– Митч, почему они так смотрят на нас? – дрожащим голосом спросила Мими, когда мужчина с кучерявой бородой до живота сжал руку в кулак и характерным жестом скользнул большим пальцем себе по шее, глядя на неё.
– Не обращай внимания, – Митч щёлкнул языком. – Местные посходили с ума от голода. А до срединного пиршества ещё целых три дня.
– Среди… что?
– С давних пор в городе существует традиция: каждую среду ремецилы устраивают обличительные встречи: существа снимают свои ежедневные маски и перевоплощаются в себя настоящих – тех животных, шкуры которых заточены в их телах. Оттого все свои сбережения местные жители тратят на срединные пиршества, и никто не задумывается о своём внешнем виде.
Если видишь ремецила в свободной рубахе, заправленной в льняные штаны или юбку, да кожаные сандалии у него на ногах, значит он местный. Их нужно обходить стороной. Кто одет со вкусом – тот заморский гость или торговец-путешественник. Те чуть попроще, они себе на уме и тебя не тронут, если сама не попадёшься им под руку. Поняла?
– Ага, – кивнула девочка. – А что происходит в эти се-рединные… э… пиршества?
– По земляным тропам из таверн в обличительные среды льётся рекой оливковая медовуха. Рулет из гнилых рыльц – лучший из лучших деликатесов города – подаётся в каждом доме. Жители Имитации не жалеют золотых монет. Они спускают всё, ублажая своих внутренних чертей. К примеру, свиньи обжираются до отвала, тратя галеоны на их любимый десерт – заячьи глаза, замороженные в грязевом желе.
Услышав это, Мими скривилась. А Митч продолжил:
– Гиен… хоть за уши тяни! Не оттащишь от петушиных боев. Да и быки любят это зрелище: эти дурни гордо размахивают бумажными ставками перед собой, будто билетом в рай. А жабы – это прям настоящая умора – собираются в клубе «У Мэла» и нализываются до полусмерти дурманящими травами, – хранитель пожал плечами. – Каждый зверь находит разрядку себе по нраву.
По средам в городе тяжелыми шагами двигалась вакханалия. Она стирала границы женского и мужского, старого и молодого. Среда была городским проклятьем. Среда была местным даром. Но об этом Митч умолчал.
– О, вот мы и на месте!
Они остановились перед крепкой деревянной дверью, которая вела в небольшую гостиницу.
– Заходи, – Митч пропустил девочку вперёд.
– Куда мы пришли?
Хранитель довольно улыбнулся в ответ:
– Домой.
Дверь захлопнулась, и вывеска «Рай у Осло» со скрипом перевернулась в воздухе.