Осенняя молния

– А ты полагаешь иначе? Мы, по сути, знакомы считанные дни. А ещё – я это хорошо запомнил – ты говорила, что не можешь всё время находиться в подчинённой роли. Тебе хочется доминировать, пусть даже не постоянно. И не только в постели, если я что-то понимаю в жизни. Мне это принять будет трудно. Если вообще возможно.

Ольга молча закусила губу, отвела глаза в сторону.

– Это тупик, Оля, прости за пафос. Нам замечательно вдвоём, но теперь я прошу: оставь меня. Уходи прямо сейчас. С тобой я не смогу быть спокойным... Ты отдаёшь себя всю без остатка, но и требуешь от других того же. По-иному с тобой невозможно. Чем это рано или поздно для меня закончится – понятно. Мы взрослые люди, можем говорить друг с другом откровенно, вот и я говорю сейчас так. Я люблю тебя, Оля. И потому не хочу, чтобы твоё будущее прошло в ненужных заботах об овоще, которого когда-то звали Сергеем.

*  *  *

– Оль, а где твоё изображение?

– Не знаю, что-то со связью... Или вебка глючит.

– Ох ты, как непривычно и неправильно! Я настроилась тебя видеть, а сейчас что делать?

– Давай просто так поговорим...

Ольге не хотелось включать камеру. Услышав звук вызова, она посмотрелась в зеркало и решила, что выглядит, мягко говоря, не лучшим образом. Из больницы она вернулась домой словно на «автопилоте», с трудом воспринимая окружающее и изо всех сил стараясь выглядеть невозмутимой – спасибо приобретённым брюкам и (в особенности!) Светиной курточке... Войдя в квартиру и проверив, заперта ли входная дверь, прошла в комнату. Хотела снять туфли, но одна уцепилась ремешками за ногу. Сбросить не получилось, а разбираться, как отцепить, Ольга уже не могла – её душило и корёжило. Так в одежде и одной туфле женщина упала на кровать лицом вниз и начала плакать – горько и зло. Ольга громко всхлипывала, била ладонями по одеялу, кусала подушку и содрогалась всем телом...

Comme j'ai mal

Je n'verrai plus comme j'ai mal

Je n'saurai plus comme j'ai mal

Je serai l'eau des nuages

Je te laisse parce que je t'aime

Je m'abime d'etre moi-meme

Avant que le vent nous seme

A tous vents, je prends un nouveau depart. *)

Если вы проплакали без перерыва час или около, вам после этого лучше не показывать лицо никому. В том числе и близкой подруге.

– Ладно, Оля, я уже чувствую, с тобой что-то не так. Расскажешь? Но если не хочешь, не говори...

– Хочу, Ленчик. Вот прямо сейчас сяду поудобнее и выговорюсь...

И Ольга рассказала подруге всё. Начиная с подготовки к «тематическому» эксперименту и заканчивая сегодняшним визитом в клинику.

– ...Ты плачешь? – удивилась Точилова, заслышав с той стороны экрана характерные звуки.

– Оль... Я даже не знаю, как ты это пережила, – всхлипнула Лена. – Мне сейчас так больно, словно всё случилось со мной.

– Да ладно, Лен. Не такое переживали... Женская шкура толще, чем это со стороны кажется.

– Верно говоришь... Главное, не держать это в себе.

– Ни в коем случае. Иначе голова лопнет.

– Не лопнет. У женщин, видимо, даже голова может растягиваться.

Как ни было Ольге сейчас тошно, она почувствовала, что её губы дрогнули в лёгкой улыбке.

– Да уж, в последнее время только и делаю, что проверяю её на эластичность, – сказала она.

– Так и не одну лишь голову, наверное? – послышался вопрос.

И опять Ольга чуть улыбнулась.

– Такое ощущение, Лен, что моя жизнь понеслась вскачь. За короткое время случилось невероятное множество событий, на меня свалилась масса новых впечатлений... И не сказать, что только приятных.

– Но каких больше?

– Не знаю даже.

– И как ты себя теперь ощущаешь? Снова свободный полёт?

– Что-то мне уже горько от этой «свободы», Лен.

– Ты бы предпочла связать себя бессрочными узами с человеком, который почти такой же безбашенный, как и ты, но может в любой момент стать инвалидом или покойником?

– Знаешь, я не настолько сильна, чтобы решиться на это. Серёжа мне сказал «уходи», и я ушла. Казалось бы, должна испытать облегчение, но его нет. Наоборот, только пустота и тяжесть. Причём одновременно.

– Это обратная сторона свободы, Оля.

– Нет, Ленчик. Когда ты одна, это не свобода. Ни с какой стороны. Свобода – это когда у тебя кто-то есть, и ты не ощущаешь давления с его стороны.

– Так это уже любовь. Нормальная, хорошая любовь.

– Любовь есть свобода?

– Ну а почему любовь и свобода должны друг другу противопоставляться?

– Лен, а как же верность, про которую мы с тобой и не только, кстати, уже так много копий сломали? Ещё на форуме начинали.

– Так ты сама вроде всегда выступала за свободные отношения, или я ошибаюсь?

– Проверяешь мою голову на эластичность? Я не так давно с одним парнем спорила на этот счёт. Приводила простой пример: вот образовался союз из двух любящих сердец, говоря высокопарно. Мужчину трогать не будем, спросим женщину: «Ты будешь ему всегда верна? Ни с кем и никогда не изменишь?» Что она ответит? Конечно, буду верна, изменять не буду. И ответит ис-крен-не! Она сейчас в это верит безоговорочно. Она плюнет в лицо тому, кто посмеет усомниться в её словах. Она настолько любит своего мужчину сейчас, что умрёт за него, если понадобится. Но знает ли она, что случится через три года? Пять лет, пятнадцать? Когда окажется в объятиях другого мужчины, с удивлением вспоминая свои клятвы... Если вообще вспомнит о них.