Осенняя молния

«Молния», которая нас исцеляет

Начав с перефразировки заглавия одной из лучших рецензий на роман, теперь постараемся сформулировать воздействие, производимое на душу «Осенней молнией».

В хорошей книге присутствует эмоциональный посыл, затрагивающий человеческие чувства, оставляющий нравственное впечатление после книги, а в идеальном случае – меняющий отношение человека к жизни или серьёзно подправляющий его. Уверенно говорим, что это самая лучшая сторона романа, к которой увлекательно и безотрывно подводит интригующее повествование.

Автору удаётся вовлечь человека в повествование, переполненное сильными эмоциями. Узнаваемость героев, характерность ситуаций, причудливые изгибы фантазии, которые хочется примерить к себе, не могут оставить равнодушным, не дают такой возможности.

Секрет книги в том, что читатель привыкает к героине романа, сживается с ней, а бывает (бывает, бывает!) – и влюбляется в неё. Она создана такой необычной и привлекательной, что лучшие черты её натуры непременно запечатлеваются в душе. Объём романа как раз достаточен для привыкания и запоминания. На их закрепление и включение в собственное «я» читателя работают неотразимая развязка книги и её финал до последней строки. После эмоционального сокрушения читателя образ Ольги прочно отпечатывается в душе и остаётся в ней.

Для правильного понимания – мы говорим не о копировании поведения непростой и часто эпатирующей героини. Это само по себе проблематично. Вернее будет говорить об изменении отношения к людям вообще. Об особом внимании к ярким, запоминающимся, выделяющимся из общей массы.

Непохожесть и талант вызывают зависть, которая часто маскируется под «традиционную нравственность». Пусть многим прочитавшим книгу вспомнятся черты Ольги Точиловой и её трагическая судьба.

Надо сказать, что особенно полезной будет «Молния» для людей с вполне консервативными воззрениями (раскрываем карты – авторы рецензии именно такие). Здоровое восприятие мира ни в коем случае не должно перерастать в воинствующее неприятие, выращивание в себе чувства нравственного превосходства и нетерпимости. Это – не обратная, «оборонительная» сторона доброты и душевного света, а его отрицание и погубление в себе. Такой риск возникает у многих, ибо сообщает иллюзию носимой в себе непоколебимой правоты. Марина Даркевич показывает положительно настроенную, открытую героиню, поступки которой весят неизмеримо больше, чем дела отравлявших её сознание своими мыслями персонажей, вполне способных обрадоваться очередному взрыву бомбы в Париже, видимо, считая это справедливым наказанием для «извращенцев».

Если же говорить совсем заострённо и страшно, то маньяк Марек – это в одной своей половине несомненный поборник «традиционных ценностей». Его отклонение направлено на тех, «против кого – можно», против кого любые совершаемые зверства не будут грехом в сконструированной им системе ценностей.

С одной стороны, он тщательно продумывает свои преступления, скрывает их, потому что совершает очевидно недопустимые в человеческом обществе поступки. А с другой – «для себя» он не особенно и грешит и наверняка спит спокойно. Ещё и полагает, что спас умерщвлённых им девушек от греха в дальнейшем. Ну а то, что получил удовольствие, – так это такая приятная награда.

Логичную эволюцию «традиционных ценностей» представляет сегодняшний Ближний Восток, к слову. Что уже сейчас даёт нам возможность посмотреть на перспективу.

Нездоровый интерес к чужой жизни, якобы «нравственное» осуждение личных дел иного человека, лицемерное перемывание косточек, увлечений и интересов, которые тебя не касаются… Как же хочется, чтобы пореже в ушах звучали назойливые вопрошающие слова очень «правильных», «заботливых» и «активных» людей: «Эй, сука, тебя нет в нашем списке. Как там тебя зовут?..»

Но нетерпимость к нетерпимым и воинственно настроенным и борьба против «непоколебимой правоты» с «непоколебимой правотой» заводят в логический тупик.

Давайте же очертим предел, подталкивает нас книга, остановим этот неподобающий натиск. В единственно возможном сейчас масштабе – на личном уровне. В первую очередь оценив свои собственные мысли и поступки. И ни в коем случае не станем кирпичиками в мрачной стене, из которых выкладываются стены общества – его внешние и внутренние перегородки, отделяющие людей одного от другого и гасящие природную открытость, непосредственность, отзывчивость, стремление к развитию («Школа нужна для социализации – а если точнее, для всесторонней подготовки людей к тому, чтобы они успешно входили в систему. В матрицу (…) «Еще один кирпич в стене»»).

«Осенняя молния» своим попаданием очищает человека и делает его лучше: более добрым, открытым, терпимым, отвращает от лицемерия и цинизма, придаёт неравнодушие и активность. А происходит это ненавязчиво и на поверхностный взгляд не входит в замысел автора. Тем не менее такой сильный эффект срабатывает неизбежно.

Помимо литературных достоинств, «Осеннюю молнию» можно рекомендовать и по этой причине. Не в стилистике книги говорить «в лоб» о воспитательном воздействии, и тем интереснее, когда осознаёшь его результат.

Хотя… Не забудем, что Ольга Точилова – превосходный педагог, закладывающий верное отношение к жизни. В доверительной беседе с Леной она так рассказывает о своём понимании работы и сверхзадачи, продолжая удачную аналогию, навеянную музыкальным альбомом группы «Пинк Флойд» «Стена»: «Ты знаешь, что для меня школа? И знаешь, для чего я в школе? Да для того, чтобы среди десятка этих «кирпичей» оказался хотя бы один, который не будет прямоугольным. Пусть он станет иным – круглым, пирамидальным, цилиндрическим, а то и вообще многогранным кристаллом. Почему бы нет? Если из моего класса два-три человека не окажутся очередными кирпичиками в стене, не уместятся в нее, а если их туда запихнут – начнут расшатывать ее, то я буду считать, что не зря живу на земле».