Страница 86 из 95
Он сел на какой-то пень, валявшийся на боку возле железного гаража на повороте на «ветку» - ответвление вбок от основной улицы, на котором стояли два деревянных дома на склоне оврага. Критично посмотрел на ополовиненную чекушку: надо, наверное, было брать поллитровую. Водка – вещь коварная: сейчас тебе надо еще и ты почти трезв, а через пятнадцать минут валяешься на столе мордой в закуске и наутро вообще не вспомнишь, что делал вечером, кроме того, что пил. Сейчас был полный риск свалиться даже не мордой в закуску, а тупо под забор, как последний алкаш. Только вот ему уже все равно.
Вчерашний день он шатался по Комрихе, а после обеда – поехал в центр, зашел в магазин и передал работавшей сегодня продавщице сложенный пополам лист бумаги – заявление на увольнение. Ночью - сидел и по совету Камелиной слушал «Flёur», и теперь в голове крутилась одна из прослушанных в уже пьяном виде песен – «Ты зовешь меня в мир потерянных снов, в мир пропавших вещей…» Потерянные сны. Сильно звучит. Особенно, когда ты вместе со снами потерял и все остальное. «Я теряю рассудок и тех, кто сказал бы «держись» - вот, самое то, точнее и не скажешь. «Держись» ему и так никто не скажет, да и не надо – ни ему, ни тем более Иветте или Дане. У них своих проблем хватает.
Выбросив окурок, Макс поднялся и, хлебнув еще из бутылки – почему-то, открыв ее, он не чувствовал водочной сивушной вони, а сейчас она больно ударила в ноздри, заставила сморщиться, - побрел назад, к перекрестку с Новой. Нечего здесь делать, нужно ехать домой. Сам не знал, зачем приехал, так еще и дома, наверное, будет думать – «а зачем уехал»?
Пытаться переключиться на попытки понять текст песни – старый, проверенный метод, но сейчас не срабатывал и он, и вместо того, что понималось под той или иной строкой из прицепившегося «Мира потерянных вещей», продолжал перелистывать в памяти зацепившиеся картинки из сеансов. Раньше картинки представлялись как полный набор ощущений – зрительных, осязательных, обонятельных. Сейчас осталось лишь само изображение, и временами Макс ловил себя на том, что вместо Мелиссы – такой, какой она ему обычно представлялась, с тонкими чертами лица и пышными пепельными кудрями – он видит Краскину…
- Так. Ему, по-моему, уже хватит. Дана, забери у него бутылку, - послышался откуда-то из-за спины знакомый голос.
Он обернулся. Сзади шли, нет, вернее, почти ковыляли – настолько нагрузившись – Иветта и Дана. У каждой в руке по туго набитому пакету. Что тащат? Не разберешь, да и какая разница…
Макс почувствовал, как горлышко ускользает из ладони, но не успел обхватить поплотнее – Дана оказалась проворнее.
- Пойдем с нами. Есть разговор, - сказала Иветта, покосившись на него, уже полупьяного.
- Какой? – глухо отозвался Макс.
- Узнаешь, пойдем. Сейчас все узнаешь, - перекинув пакет в другую руку, Иветта вцепилась ему в плечо и практически потащила за собой. Он не сопротивлялся – в самом деле, было уже неважно. Может, у нее действительно есть какой-нибудь серьезный разговор.
Введя его в кухню, на которой вкусно пахло чем-то вроде жареной картошки, девушки показали ему на стоящий в углу кухни табурет. Макс, решив не вступать в споры сразу же, с порога, молча сел и уставился на них.
- Что с тобой происходит, скажи? – спросила Иветта, открывая холодильник и выгружая из пакета бесчисленное количество коробок и пакетов. – Ты идешь по улице, среди бела дня, и хлещешь водку прямо из дула. Еще что-то случилось?
- Все то же самое, - буркнул он. – Затарились?
- Затарились. Водки нет, и не проси.
- Так ты отдай мне мою, и разойдемся с миром.
- Нет. – Она закрыла холодильник и встала перед ним. – Не отдам и не выпущу. Ты в таком виде натворишь дел.
- Каких? Я что, Сыч? За руль пьяный лезу? У меня машины-то нет. Морды бить кому-то рвусь?
- Нет, но все равно. Вообще, мы бы и так тебе позвонили. Но раз уж встретили на улице уже веселого – лучше пусть так.
- А что у вас за разговор?
- У Даны день рождения сегодня, мы хотели тебя позвать. Оставайся, через час за стол сядем.
- Я… - у него пересохло в горле. – Подарок не купил, вот. И вообще, сегодня разве пятница?
- Пятница.
- Я думал, четверг…
- Если тебе станет лучше, для меня это уже подарок, знаешь? – подала голос Дана, возившаяся с чем-то на плите. – Не спрашивай, зачем мне это. Спроси лучше себя, почему так.
- Пойдем, - шепнула Иветта, уводя его в комнату. Там уже были разложены столовые приборы, стояли стулья, только еды и напитков на столе еще не было.
- И все-таки. Зачем вы привели меня сюда? – спросил Макс, сев в старое кресло. – Может, я не хотел к вам идти.
Иветта посмотрела в окно. Потом на него. Потом опять в окно.
- Дана очень беспокоится за тебя, - сказала она наконец.
- Этого мне еще только не хватало! – фыркнул Макс.