Возьми с собой время

Он сел на какой-то пень, валявшийся на боку возле железного гаража на повороте на «ветку» - ответвление вбок от основной улицы, на котором стояли два деревянных дома на склоне оврага. Критично посмотрел на ополовиненную чекушку: надо, наверное, было брать поллитровую. Водка – вещь коварная: сейчас тебе надо еще и ты почти трезв, а через пятнадцать минут валяешься на столе мордой в закуске и наутро вообще не вспомнишь, что делал вечером, кроме того, что пил. Сейчас был полный риск свалиться даже не мордой в закуску, а тупо под забор, как последний алкаш. Только вот ему уже все равно.

Вчерашний день он шатался по Комрихе, а после обеда – поехал в центр, зашел в магазин и передал работавшей сегодня продавщице сложенный пополам лист бумаги – заявление на увольнение. Ночью - сидел и по совету Камелиной слушал «Flёur», и теперь в голове крутилась одна из прослушанных в уже пьяном виде песен – «Ты зовешь меня в мир потерянных снов, в мир пропавших вещей…» Потерянные сны. Сильно звучит. Особенно, когда ты вместе со снами потерял и все остальное. «Я теряю рассудок и тех, кто сказал бы «держись» - вот, самое то, точнее и не скажешь. «Держись» ему и так никто не скажет, да и не надо – ни ему, ни тем более Иветте или Дане. У них своих проблем хватает.

Выбросив окурок, Макс поднялся и, хлебнув еще из бутылки – почему-то, открыв ее, он не чувствовал водочной сивушной вони, а сейчас она больно ударила в ноздри, заставила сморщиться, - побрел назад, к перекрестку с Новой. Нечего здесь делать, нужно ехать домой. Сам не знал, зачем приехал, так еще и дома, наверное, будет думать – «а зачем уехал»?

Пытаться переключиться на попытки понять текст песни – старый, проверенный метод, но сейчас не срабатывал и он, и вместо того, что понималось под той или иной строкой из прицепившегося «Мира потерянных вещей», продолжал перелистывать в памяти зацепившиеся картинки из сеансов. Раньше картинки представлялись как полный набор ощущений – зрительных, осязательных, обонятельных. Сейчас осталось лишь само изображение, и временами Макс ловил себя на том, что вместо Мелиссы – такой, какой она ему обычно представлялась, с тонкими чертами лица и пышными пепельными кудрями – он видит Краскину…

- Так. Ему, по-моему, уже хватит. Дана, забери у него бутылку, - послышался откуда-то из-за спины знакомый голос.

Он обернулся. Сзади шли, нет, вернее, почти ковыляли – настолько нагрузившись – Иветта и Дана. У каждой в руке по туго набитому пакету. Что тащат? Не разберешь, да и какая разница…

Макс почувствовал, как горлышко ускользает из ладони, но не успел обхватить поплотнее – Дана оказалась проворнее.

- Пойдем с нами. Есть разговор, - сказала Иветта, покосившись на него, уже полупьяного.

- Какой? – глухо отозвался Макс.

- Узнаешь, пойдем. Сейчас все узнаешь, - перекинув пакет в другую руку, Иветта вцепилась ему в плечо и практически потащила за собой. Он не сопротивлялся – в самом деле, было уже неважно. Может, у нее действительно есть какой-нибудь серьезный разговор.

Введя его в кухню, на которой вкусно пахло чем-то вроде жареной картошки, девушки показали ему на стоящий в углу кухни табурет. Макс, решив не вступать в споры сразу же, с порога, молча сел и уставился на них.

- Что с тобой происходит, скажи? – спросила Иветта, открывая холодильник и выгружая из пакета бесчисленное количество коробок и пакетов. – Ты идешь по улице, среди бела дня, и хлещешь водку прямо из дула. Еще что-то случилось?

- Все то же самое, - буркнул он. – Затарились?

- Затарились. Водки нет, и не проси.

- Так ты отдай мне мою, и разойдемся с миром.

- Нет. – Она закрыла холодильник и встала перед ним. – Не отдам и не выпущу. Ты в таком виде натворишь дел.

- Каких? Я что, Сыч? За руль пьяный лезу? У меня машины-то нет. Морды бить кому-то рвусь?

- Нет, но все равно. Вообще, мы бы и так тебе позвонили. Но раз уж встретили на улице уже веселого – лучше пусть так.

- А что у вас за разговор?

- У Даны день рождения сегодня, мы хотели тебя позвать. Оставайся, через час за стол сядем.

- Я… - у него пересохло в горле. – Подарок не купил, вот. И вообще, сегодня разве пятница?

- Пятница.

- Я думал, четверг…

- Если тебе станет лучше, для меня это уже подарок, знаешь? – подала голос Дана, возившаяся с чем-то на плите. – Не спрашивай, зачем мне это. Спроси лучше себя, почему так.

- Пойдем, - шепнула Иветта, уводя его в комнату. Там уже были разложены столовые приборы, стояли стулья, только еды и напитков на столе еще не было.

- И все-таки. Зачем вы привели меня сюда? – спросил Макс, сев в старое кресло. – Может, я не хотел к вам идти.

Иветта посмотрела в окно. Потом на него. Потом опять в окно.

- Дана очень беспокоится за тебя, - сказала она наконец.

- Этого мне еще только не хватало! – фыркнул Макс.