Страница 27 из 39
Не люблю подолгу валяться в постели. И, наверное, никогда не любил. Разве только зимой, когда тяжесть одеяла слишком огромна для ещё слабых после сна мышц. Летом же просыпаешься почти мгновенно. Только отпрянул ото сна, как дела невидимой, но твёрдой рукой подхватывают тебя и уже не отпускают, пока не выжмут все соки. И каждый раз с явной охотой поддаёшься этому, как чему-то обязательному, но явно полезному, а потому спасительному.
Пока завтракал, вспомнился вдруг эпизод из прошлого — наш первый танец. Ты тогда выглядела настоящей принцессой. Не помню где мы тогда танцевали, вроде бы на дне рождения у твоей подруги, но хорошо помню тебя, этот озорной блеск в глазах, воздушное белое платье, почти что свадебное, как мне тогда казалось, твой горячий шёпот, что-то самое обыденное, музыка, слишком громкая, звон бокалов с шампанским. Всё это так ярко запечатленно в моей памяти, словно я сейчас разглядываю твои фотографии, которые лежат передо мной на столе. Мне стало вдруг страшно от мысли, что я когда-нибудь забуду это всё, или даже перестану помнить в той мере, в какой реальность почти неотличима от того, что уже когда то было. Что мне тогда останется, если не выбросить воспоминания из головы, хотя бы за ненадобностью?
Каким же прекрасным был этот первый танец... Танец, в котором волнение перебивает все чувства, а само умение вести партнёра компенсируется искренним старанием, кружит голову похлеще любого шампанского.
Я ехал в трамвае, сегодня почти полным народу, хотя бы потому, что был выходной день, смотрел в окно, уже предчувствуя для себя очередную бессонную ночь.
Не спать всю ночь — очень близко по ощущениям к влюблённости. В обоих случаях нон стоп в наушниках играет музыка, тянет поговорить, неважно даже о чём, вновь и вновь снимаешь с себя посредственность, становишься взрослее, тем, в кого невозможно не влюбиться, испытываешь некое чувство свободы, схожее с ощущением полёта, когда борешься со сном, сквозняк из форточки точь-в-точь аромат духов, от которого почти что пьянеешь, хочется кричать, не держать в себе всё то, что не в силах объяснить простыми словами, то самое, благодаря чему рождаются настоящие чувства и эмоции. Как много теряют те, кто предпочитают сон всему этому.
Не сказать, что борьба со сном даётся мне так уж легко. Просто когда ложишься поудобнее и закрываешь глаза, то в голове тут же рождаются тысячи разных мыслей, как будто только и ждут того момента, когда ты захочешь поспать, не давая тебе погрузиться в желанное забытье. Волей-неволей открываешь глаза, таращишься в потолок, на кажущиеся знакомыми окружающие тебя предметы, которые ночью будто покрываются налётом таинственности. Словно вся жизнь пробегает перед глазами, ты выхватываешь что-то, какое-то очень яркое воспоминания и присовокупляешь его уже с тем, что ещё никогда с тобой не было. Из этой сумятицы рождаются порой очень странные вещи. Но вся магия в том, что ты в них веришь, будто это само собой разумеющееся, будто это уже происходило с тобой, просто ты об этом забыл. И забыл потому, что слишком привязался к реальности, опираясь на неё, словно хромой на свою клюку.
На очередной остановке зашла парочка влюблённых. Она села к окну, он — рядом. О чём-то щебечут себе. Ещё в сущности дети. И всё же неприятно ловить себя на том, что я им завидую. У них всё взаимно. Вряд ли они любят сильнее, чем я тебя тогда. Но почему же я остался ни с чем?
Меня пугает одно, и это странно. От любви я искал то, что не нашёл даже от самой жизни — справедливости. Любить ведь должны именно за отношение к себе. Это ведь правильно. Но видно это большое заблуждение — мерить чувства критериями разума. И разве, в сущности, не худшие из нас больше нуждаются в любви? Ведь всё зло, вся эта жестокость разве не от одного её недостатка. Получается как бы, что хорошему человеку довольно и тех внутренних запасов, какими он располагает, а потому ему ни к чему кто-то рядом, другой человек. Понимаю, звучит бредово, но просто отказываешься принять это высокое чувство за некую лотерею, в которой одним везёт, а другим — нет. От хороших, как правило, не уходят. Но разве любовь подчиняется хоть каким-то правилам? Вы сами хоть в это верите?
Любовь — это прежде всего забота. Человек влюбляется не в отношение (оставьте этот красивый миф романтикам), ни сколько ищет привязанности к себе или понимания, но именно такого человека, кому можно сварить вкусный кофе, того, с кем можно разделить радости вечерней прогулки или пожелать доброго утра, о ком можно просто заботиться. А хороший это человек или плохой — всего лишь условность.
Опять же, трудно принимать всё то, что терпеливо взращиваешь в себе, в чём растёшь,чем гордишься и чем добиваешься самоуважения за некую условность. Бессмыслица какая-то выходит.
Я продолжал пялиться в окно. Солнце, большое жёлтое блюдо, по краям словно красный ободок, скрылось ненадолго за тучкой, а потом снова явило себя миру.
Почему-то в последнее время на память приходят только наши с тобой многочисленные ссоры. Кажется и дня не было, что бы мы с тобой не повздорили, как правило, из-за какой-нибудь ерунды. Но всякий раз у меня не было злого умысла обидеть тебя. Скорее даже наоборот. Понимала ли ты это тогда? Понимаешь ли теперь, тогда, когда мне это совсем ни к чему?
Ругаем не затем, что хотим обидеть и задеть за живое, а потому что переживаем. Потому что не всегда можем быть рядом, оградить, уберечь, подсказать. Ругаем, потому что любим. И понимание этого очень важно.
Влюблённые вышли. Мне выходить на следующей. Почти конечная. Ещё одна тучка показалась с левого края неба.
Разве так можно жить, свернувшись клубком, оградившись незримой стеной, придумывая себе тот удобный мир, который не имеет с реальностью ничего общего? Можно. Однозначно можно. У меня выходит.
Я делаю музыку громче, но это не помогает. Я пытаюсь вникнуть в смысл обращённых ко мне слов, но только сильнее запутываюсь. Среди всего шума этого мира я не в силах разобрать хоть что-нибудь. А мне бы сейчас просто услышать твой голос.