Остывший кофе

Прохожие внезапно окружили меня, словно заволокли дымкой. В каждом из них я находил что-то знакомое, как будто те самые черты, которые были присущи, как мне тогда казалось, одной тебе. Но явственно и отчётливо те проступали в совершенно незнакомых мне доселе людях — таких чужих и родных одновременно. Интересно, что было бы, если бы я тебя случайно встретил сейчас на улице. Всё-таки мы живём в одном городе. Уверен, что мы узнали друг друга, определённо узнали бы, и даже улыбнулись этому где-то в глубине своего сердца, но ни за что не показали бы этого, а прошли бы мимо, словно и не знали никогда друг друга. Словно всё то время, вся та вечность, что мы были вместе, всего этого не было вовсе. Можно простить человеку зло. Это не так тяжело, как кажется. Но счастье, всё то, к чему мы так долго и упорно идём всю жизнь, счастье, которым он нас одаривает и тут же его лишает, простить человеку нельзя. Иначе опять вступать на ту же стезю становится просто невыносимо. И всё-таки...

Мы научились проходить мимо друг друга. Научились цеплять взглядом что-то не имеющее никакого значения, но такое спасительное в эти секунды. Всё это похоже на капли света среди бесконечной черноты полотна ночи. Опускать глаза, невольно перебирая в уме всё то прошлое, что было, да и остаётся до сих пор, будущим, которое просто закинули в самый дальний угол шкафа под названием мечта. Научились бежать без оглядки, не важно куда, не важно даже зачем, просто бежать, просто забыться самим процессом. Научились не напоминать о себе, словно назойливый будильник, который изо дня в день будит тебя на постылую работу, наконец-то сломался. Да, мы многому с тобой научились. Только знаешь, это не приносит никакой удовлетворённости. Всё сугубо для галочки. Сама жизнь — для галочки. Поймём ли мы когда-нибудь, что нельзя так жить - для галочки?

Кажется, что я уже давно это понял. Каждым своим, как две капли воды похожим один на другой, днём я только и делаю, что превращаю эту галочку в более жирную и массивную, как некое напоминание неотвратимости судьбы. Иногда, просыпаясь ночью, я хотел скорее вскочить с постели и убежать от тех пут повседневности, что держат меня. Бежать по ночному городу, бежать что есть сил, без всяких мыслей, жадно вдыхая холодный зимний воздух. И не останавливаться; всё что угодно, но лишь бы не останавливаться, быть тем самым трамваем, который везёт меня туда, куда я очень хочу. К тебе...

Я отряхнул пальто от снега, всунул ключ в замочную скважину и мягко открыл дверь. Скорее машинально, чем осознанно включил свет в прихожей. Меня никто не ждал и никто не встречал. Я до сих пор не могу к этому привыкнуть. И не вижу никакого смысла привыкать. Пусть я лучше останусь не в ладах с собой, чем приму это как нечто совершенно нормальное. Моя крошечная квартирка вдруг стала слишком большой для меня одного. Как будто она не хочет признавать во мне своего хозяина, не узнает его - всегда улыбчивого, общительного и по детски искреннего.

А ведь мы так и не попрощались тогда. Слишком громкий разговор внезапно оборвался, и каждый из нас молча пошёл в разные стороны — ты к себе домой, а я — к себе. В тот момент я хотел только одного — обернуться. Наконец-то повзрослеть, остановить этот нелепый кошмар, эту человеческую глупость — идти на поводу у своей гордости. Но я не смог, точно так же как и ты. Смешно, наверное, винить в этом только тебя, даже будучи уверенным при этом, что правда была на моей стороне, когда я будучи сам не смог совладать с собой и принять тогда единственно-правильное решение — пойти на примирение.

Между людьми всегда остаётся какая-то давящая недоговорённость, если не было сказано слов прощания. Словно обрыв на линии во время важного звонка. Словно ждёшь того, кто во-вот должен придти, но почему-то так и не приходит. Всего лишь одно слово, которое боишься услышать, но всё же ждёшь, чтобы не ждать уже всю жизнь.

И я чего-то ждал в эту ночь.

Ночью воспоминания проносятся перед глазами, словно лифт, который с огромной скоростью несётся вниз. И каждая ночь — всего лишь безуспешная попытка его остановить.

Иногда мне кажется, что кто-то неведомый, непременно из темноты, тянет меня за очень тонкие, почти невидимые ниточки, а я, повинуясь, слепо следую его воле. При этом внутри меня бушует буря протеста, я силюсь освободиться из этих призрачных пут, стать самостоятельным, но всё тщетно. Предрассудки прочно держат меня в повиновении, контролируя каждый мой шаг, каждое моё слово. Я страшусь того дня, когда им будут подвластны и мои мысли.

Говорят, что ночь - время влюблённых. Но я думаю иначе. Истинное время влюблённых — это короткий, но потрясающий по красоте рассвет.

Помню, мы тогда гуляли с тобой всю ночь. Устав, мы присели на скамейке, возле старой хрущёвки, которая располагалась прямо на окраине города. Здесь открывался потрясающий вид на звёздное небо, уже по краям становившееся алым. Ты прижалась ко мне, как будто ища тепла. Мне показалось даже, что ты уснула, как вдруг я услышал твой шёпот, полный неприкрытого восторга:

- Как же красиво! Я и не думала, что рассвет может быть так красив!

- Да — согласился я. - Он прекрасен.

Уже по прошествии какого-то времени я понял, что именно понуждало нас видеть, в казалось бы уже обыденном, ту самую красоту, что заставляет чаще биться сердце, не в силах сдержать внутри ту радость, которая свойственна только детям. Если бы судьбе не была угодна наша встреча, то каждый из нас, случайно бросив в то время взгляд на зарождающийся рассвет, не высказал бы по этому поводу абсолютно ничего. Скорее всего, мы бы опять устремили взгляд себе под ноги, уйдя с головой в проблемы наступающего дня, в ту самую суету, которая даёт нам мнимое чувство собственной важности.

Я подошёл к окну, за которым пламенела заря. Ни тени восторга.