Ей Снился Сон

Выходя на его остановке, оглянулась, улыбнулась растерянно. Попрощалась до завтра:

- Завтра все будет хорошо. Обязательно будет. – И шагнула в метель.

Ежась от ветра, швырявшего в лицо колючий снег, торопилась, подгоняемая бешено колотящимся сердцем. Успеть! Должна успеть! Не понимая до конца, почему так спешит, старалась ускорить шаг. Нырнула в подъезд. Лифт словно ждал ее появления, распахнул двери. Восьмой этаж. Звонок. Дверь открывает Папа.

- О! Привет! Проходи. Он что-то не в настроении. Но вы уж там сами разберетесь.

- Конечно. У нас репетиция сегодня. Скоро Криптик еще придет.

- Ну, точно разберетесь тогда!

Разделась, прошла в комнату:

- Привет.

- Ты ведь не собиралась приезжать.

- Не собиралась.

- Как ты себя чувствуешь?

- Лучше. Потому и приехала, - соврала Она.

Все это время Он не смотрел в ее сторону. Она говорила бодрым голосом. Она была рада, что успела. В душе ее зажегся теплый желтый свет уверенности, что теперь все будет хорошо. Обязательно будет хорошо!

Папа собрался и заглянул в комнату сказать, что уходит на дежурство. Он бросил в пепельницу очередную догоревшую спичку и вышел проводить отца. Вернувшись, спросил:

- Хочешь кофе.

- Нет.

И Он снова сел за письменный стол. Достал очередную спичку, повертел в руках и сломал. Она молча сидела на диване и смотрела на него. Она безумно соскучилась! Соскучилась так, словно действительно прожила целую жизнь без него, словно не видела его почти сто лет. Ладно, не сто. Восемьдесят.

Он опустил глаза, спросил тусклым голосом:

- Почему ты так смотришь на меня?

- Я ужасно соскучилась.

- Соскучилась? – спросил и удивленно уставился на нее. – Когда? Виделись, вроде, только вчера.

- Знаешь, мне приснился странный сон. Страшный сон. Будто тебя… Будто ты… умер… Сегодня…

Краска на мгновение сбежала с его лица. Он отвел взгляд, словно пытался скрыть от нее свои мысли. А Она во все глаза смотрела на него и не могла скрыть счастливого сияния. Вьюги и метели в ее душе улеглись и затихли окончательно. Сквозь снег пробивался нахальный росток, бессовестно и безапелляционно заявлявший своей зеленью о приближении весны. Она поймала себя на мысли, что непроизвольно нежно поглаживает диван и покачивается, как в гипнотическом трансе. И не может сдержать улыбку.

Он посмотрел на нее и понял, что Она – неизвестно, откуда – все знает, что врать и скрывать бесполезно. Он почувствовал ее утреннюю тревогу, Он словно проделал с нею путь от ее до своего дома, пробежал через метель. Утонув в омуте ее глаз, обжегся ее страхом, тосковал ее тоской и согрелся ее взошедшим и расцветающим счастьем. Оно было таким большим, таким безмятежным, таким сияющим и манящим, что Он встал, как зачарованный и подошел к ней. Сев рядом на диван, смотрел так, словно они и впрямь встретились после долгой разлуки, словно Он с трудом узнавал ее черты:

- Ты такая странная сегодня…

- Еще бы! Я прожила целую жизнь. Без тебя.

- Вот видишь… А говорила, что не сможешь… Что умрешь… - сказал Он с горькой иронией, печально усмехнувшись.

- А я пыталась. Надо аккуратней давать людям обещания. И физику лучше учить.

- Я тебя совершенно не понимаю.

- Я сама себя не понимаю. Конечно, это был сон. Но я помню его так четко и подробно, словно все это происходило на самом деле. Словно на самом деле над твоей могилой с меня потребовали обещания ничего не делать с собой. Словно на самом деле я дважды пыталась его нарушить. Но у меня же нет… таких возможностей, как у тебя, - сказала Она и дерзко посмотрела в его глаза. Он смутился, устыдившись своей слабости, своих планов, которые Она не дала ему привести в исполнение. Бросил испуганный взгляд на провода, клубком змей свернувшихся в углу. А Она продолжала и говорила все горячей:

- Ты говоришь, что я смогла жить без тебя? А давай махнемся местами: я умру, а ты проживи целую жизнь, помня, скорбя, нося в сердце каждый день и час, видя в других женщинах мои черты, слыша мои слова, слушая мои песни, храня мои фотографии. Давай, попробуй! Конечно, ты не любишь меня так, как люблю тебя я, но равнодушно пройти мимо ты не сможешь, потому что знаешь причину. Не сможешь повернуться спиной, будешь стоять и смотреть. Хочешь попробовать?! Хотя бы десяток лет прожить без радости и надежды, делая вид, что ты жив, что различаешь дни и ночи, вкусы и цвета, улыбаясь и смеясь только для того, чтобы друзья не думали, что ты хочешь, что поминутно думаешь, как бы рвануть за грань, и не ходили бы за тобой по пятам. Давай, попробуй связать себя обязательствами и следовать им, чего бы тебе это ни стоило. Хочешь? Хочешь такой жизни? Назовешь ты это жизнью? – сейчас Она вспыхнула и, растеряв безмятежность и покой, была ужасно зла, говорила и не могла остановиться. Желтый свет отражался в ее глазах, и они полыхали расплавленным золотом. Ему, конечно, случалось и прежде наблюдать ее гнев, но такой Он видел ее впервые, и был не на шутку напуган. И в то же время смотрел на нее, словно зачарованный, не в состоянии отвести взгляда. А Она говорила, мелко дрожа, и, будто крепко взяв его за руку, настойчиво тянула сквозь свои видения, заставляя наблюдать годы, захлебывающиеся болью и бесконечной тоской. Он слушал, то и дело содрогаясь от жестокой искренности ее слов, и не сдерживал наворачивавшихся на глаза слез. Выплеснув все, клокотавшее в душе и в горле, Она внезапно сникла и беспомощно оглянулась, точно сейчас, еще раз пережив весь ужас этой утраты, и того, что последовало за ней, выпала в реальность и заново училась дышать. Повисла тишина, казавшаяся вечной. С трудом переведя дыхание, севшим голосом Он робко спросил:

- Это был сон?

- Да… Наверное… Не знаю… Все было настолько реальным… - Она глубоко вздохнула и опустила глаза. Он хотел взять ее за руку, но Она спрятала пальцы, не позволив прикоснуться к себе. Его близость, его дыхание, его запах заставляли ее сердце сжиматься, но Она должна была сказать то, что рвало ее душу на части, то, что заставило ее наплевать на высокую температуру, больное горло и озноб и приехать сюда через весь город. Подняв глаза, полные слез, смотрела куда-то сквозь него, в непостижимую даль, в бесконечную метель, в могильную бездну: