Ей Снился Сон

Час был поздний, уже явно пора ложиться спать. Он смутился, почувствовав неловкость от того, что стесняет ее маму. Скомканно попрощался и ушел. Ей сразу стало грустно. На пороге сознания замаячила бессонница.

Прошло около получаса, когда раздался робкий стук в дверь. Она вскочила с постели и пулей кинулась в прихожую. Мама последовала за ней. Даже не заглянув в глазок, Она открыла дверь. Он стоял на пороге, потупившись:

- Я не смог уехать – автобусы уже не ходят. Возьмите, пожалуйста, гитару. Я тут, в подъезде, на ящике устроюсь до утра. Надеюсь, соседи не будут сильно ругаться.

- Вот еще! – воскликнула мама, - Даже не думай! Заходи. Найдем, куда положить.

Счастье вспыхнуло в ней с новой силой, дотла спалив едва пробившиеся ростки грусти. Возле ее кровати немедленно была сооружена лежанка из нескольких шуб и пальто, завернутых в покрывало и застеленных простыней. Нашлось и одеяло, и запасная подушка. Минут через двадцать приготовления были окончены, и все собрались отойти ко сну. Она повернулась к нему и увидела, что он тоже смотрит на нее. Улыбается. Они без труда видели лица друг друга даже в темноте. Просто темноты для них не существовало, словно она отошла на несколько шагов, закрываясь сумрачными ладонями от двух лучистых взглядов.

Сами не понимая, зачем, они взялись за руки и так, улыбаясь, уснули, окутанные счастливым сиянием, одним на двоих.

Ей снился сон.

Она была маленькой и печальной. Не потому, что игра, только что кружившая ее вместе с друзьями, вдруг рассыпалась на строгие крики из окошек: «Домой!», заставившие смолкнуть смех и почувствовать, как горят щеки. Не потому, что снегопад замел все дорожки, и ей было трудно идти, таща за собою санки. Не потому, что она, похожая на снеговика, начинала чувствовать, что вся ее одежда промокла насквозь, и она с каждой минутой зябнет все сильнее. Не потому даже, что остаток пути ей предстояло проделать в полном одиночестве, бредя в зимнем мраке по неосвещенной улочке. Вовсе нет. Она размышляла над словом «Домой». Естественно, она знала наизусть свой адрес и, в общем-то, любила эту маленькую комнату на втором этаже. Любила окно, в которое при сильном ветре береза царапалась заиндевевшими ветками. Любила свою кровать с пышной периной, в которую так здорово было прыгнуть, забравшись сперва на самый краешек, так, чтоб не примять раньше времени эту тщательно взбитую радость. Любила зеленый мамин диван, застеленный узорчатым покрывалом, на котором они сидели, поджав ноги, и смотрели телевизор. Любила свою коробку с игрушками, и книги на полках, и дышащую жаром печь. Любила даже шифоньер, за который ее время от времени ставили в угол, и в который она иногда пряталась, обидевшись на маму. Любила, да. И все таки часто Она ловила себя на мысли, что даже в моменты полного умиротворения или среди шумного праздника, ее сердце тоскливо сжимается и, плача, повторяет: «Хочу домой!» Хочу домой? Что такое «домой»? Где это – «домой»? И вот сейчас, бредя в зимнем мраке по неосвещенной улочке, Она тихонько плакала и повторяла: «Хочу домой… хочу домой», но перед ее мысленным взором не возникал образ комнаты на втором этаже. Она села в сугроб. Потом легла. Слезы, катившиеся по щекам, быстро остывали. Она уставилась в звездное небо. Синий космос распахивал ей свои объятья. Там, среди сонма звезд, была одна. Не самая большая, не самая яркая. Но самая родная. Она была ее подругой. Она всегда поддерживала ее в такие минуты, протягивая лучик, подмигивая и улыбаясь. Она лежала в сугробе как в колыбели, и улыбалась звезде. Тоска потихоньку улетучивалась, растворяясь в морозном воздухе, как пар от горячего дыхания. Постепенно Она успокоилась, выбралась из сугроба и поплелась домой. Пройдя несколько шагов, она остановилась, оглянулась и снова нашла взглядом свою Звезду. И тут словно большие теплые руки протянулись к ней. Огромное существо, все состоящее из нежного желтого света, склонилось, улыбаясь тепло и чуть-чуть взволнованно. Ни мгновения не колеблясь, Она сделала шаг навстречу и уткнулась в его сияющую грудь. Желтый свет окутал ее целиком, подхватил, спрятал в своих объятьях. Желтый свет качал ее и кружил, излучая бесконечное счастье. Желтый свет согревал и обещал, что они будут вместе всегда. Она прижималась к сияющей груди все крепче. Она почувствовала, что Она – дома. Это – ее единственный дом.

Или это был не сон?

Открыв глаза, Она увидела улыбку серо-голубых глаз, пристально смотревших на нее. В уголках губ притаилась лукавая смешинка. Они все так же держались за руки. Они не отпустили руки друг друга даже во сне. Она улыбнулась в ответ:

- Доброе утро!

Позавтракав, они отправились на занятия, каждый в свой институт, договорившись встретиться и вместе пойти в кино. Для него это было просто кино, для нее – практическое задание по Мировой Художественной Культуре. Сеансу предшествовала лекция, показавшаяся несколько скучноватой. Да и начало фильма не особенно впечатлило. Сон несколько раз пытался склеить ресницы. Однако затем события на экране захватили их целиком. Они смотрели, затаив дыхание, и происходящее с корнем вырвало их из реальности. Зажегшийся свет стал большей неожиданностью, чем финал фильма. Они брели в апрельских сумерках, то погружаясь в молчание, то вспыхивая желанием поделиться нахлынувшими мыслями. Ему нужно было зайти на работу, забрать в подсобке гитару. Она зябко поежилась. Не то, чтобы ей было очень холодно, но все же. Юноша тут же снял куртку и накинул ей на плечи. Она было запротестовала, мол, а как же он поедет домой, но парень, смеясь, отмахнулся: «Я же все равно тебя провожать пойду!»

В подсобке было тепло. Решили немного посидеть, согреться. Разговор почему-то сошел на нет. Просто сидели и смотрели друг другу в глаза. Усмехнувшись, Она спросила:

- Играем в гляделки?