Страница 44 из 105
Поднявшись по лестнице, Она позвонила в квартиру. Дверь, однако, открыл не именинник. На пороге стоял Он. Расплывшись в улыбке, закричал в комнату:
- Смотрите, кто к нам пришел!!!
В прихожую высыпали люди, восклицали «Ооооо!!!!» и распахивали объятья. Даже Негр, с которым Она не была в настолько уж дружеских отношениях, широко улыбался, сверкая очками. Раздевшись и вручив подарок, вошла в комнату и скромно села на краешек дивана. Наблюдала, как ребята настраивают инструменты. В честь дня рождения они решили тряхнуть стариной и припомнить веселые времена совместного музицирования. Вдарили лихо, хотя и не очень стройно. Некоторых песен из старого репертуара Она не знала и слушала с интересом. Те, что знала, с удовольствием подпевала. Горели глаза и сияли улыбки. Время от времени наливали, произносили тосты и пили. Импровизированный концерт плавно перерос в шумное застолье.
Горячительные напитки подходили к концу, а стол еще ломился от яств, и душа явно требовала продолжения банкета. Часть пирующих собралась за добавкой. В суматохе Он запнулся за провод и уронил телефонный аппарат, пластмассово крякнувший и разлетевшийся почти вдребезги. Негр расстроился, но шума поднимать не стал. Проводив гонцов, виновник торжества скрылся в кухне. Она сидела на диване, пытаясь привести в порядок мысли и сконцентрировать взгляд. Перед глазами все кружилось так, словно ее долго катали на карусели. Он вошел в комнату и сел по другую сторону стола. Взял с полки резиновый эспандер и стал крутить его в руках. Непонятно, с чего начавшись, между ними возникла шуточная, ничего не значащая словесная перепалка. То ли затем, чтобы подкрепить очередной иронический выпад, то ли без особого повода, Он, шутя, кинул в нее эспандером. Нащупав «снаряд», Она ответила броском настолько неточным, что Он едва успел перехватить его, прежде чем резиновый тор достиг окна. Подтрунивая над ее потрясающей меткостью, снова бросил эспандер. Она швырнула его назад, уже не глядя. Финал третьего ее броска ознаменовался жалобным звоном разбитого бокала, и Он решил больше не рисковать. Ни посудой, ни головой. В дверях показался Негр. Горестно взвыл, собрал осколки и удалился в кухню. К счастью, вскоре вернулись из магазина друзья, и веселье вспыхнуло с новой силой.
Увы, для нее – ненадолго. В тот день ей случилось перебрать впервые в жизни. И под чутким руководством Криптика отправиться осваивать тонкости общения с белым другом. Именинник, видимо, не сильно надеясь на адекватность их обоих, вскоре присоединился к ним в кабинете задумчивости, воссев на бачок, как на трон. Лишившись виновника торжества, компания заскучала, и постепенно, один за другим, все собрались там, куда обычно ходят по одному, втиснувшись, кто как смог.
До сей поры Она не могла себе ни вообразить, ни представить, как легко и спокойно можно беседовать в таких, казалось бы, не располагающих к этому условиях! Сколько личных, лирических, романтических и философских тем можно вынести на обсуждение, какие удивительные слова говорить!
Словом, праздник удался и даже финал не казался смазанным. Начали собираться по домам. Конечно, и речи быть не могло о том, чтобы отпустить ее в таком состоянии одну, ехать на другой конец города. Однако сопровождающий должен был неминуемо остаться там на ночлег, поскольку обратно уже было бы не уехать. Но утром всем, кроме нее, нужно было по своим делам – на учебу или на работу – и дополнительная утренняя езда после столь обильных возлияний была совершенно некстати.
- Переночуешь у меня, - прервал Он общие терзания и сомнения. Она бессильно кивнула и поплелась, повиснув на его руке. Прогулка до остановки и ожидание троллейбуса прилично отрезвили ее, но походку ровнее не сделали. Войдя в квартиру, Он помог ей раздеться, шепотом объяснил Маме ситуацию и увел девушку в свою комнату. Разложил диван, расправил постель, дал ей свою рубашку и уложил спать. А сам тихо вышел из комнаты. Повернувшись лицом к стене, Она горько заплакала в подушку. Она была противна себе в таком состоянии. И ему, наверное, тоже противна. Чего-чего, а его жалости ей не хотелось. Надо было отказаться. Надо было ехать домой. Но, может, Она просто хотела оказаться здесь, в этой комнате, на этом диване? Вдыхать запах его волос, каждый день покоящихся на этой подушке, чувствовать его присутствие в каждой вещи, каждом предмете, каждой мелочи, находящейся тут.
Вскоре в коридоре послышались шаги. Она моментально затихла, беззвучно глотая слезы. Он вошел в комнату, взял вторую подушку и устроился на диване «валетом». Она вытянулась по струнке, замерла и старалась не всхлипывать. В комнате было так тихо, что слышно его размеренное дыхание. Уснул? Притворился? Ей-то уж точно не спалось. Вдруг Он повернулся к стене, и лицо его оказалось рядом с ее ногами. Она почувствовала неловкость и постаралась отодвинуться. Но Он пододвинулся тоже. Она отстранилась еще. А Он – невзначай или нарочно? – придвигался к стене все ближе. Она почти вросла в ковер, деваться было уже некуда. А Он почти прижался подбородком к ее ногам и затих до утра.
Ночь казалась бесконечной. Мучительной и одновременно сладкой. Она проклинала свою глупость, свою несдержанность и безволие. И в то же время была бессовестно счастлива оттого, что сейчас Она рядом с ним. Ненавидела себя за эту безобразную выходку, и сходила с ума от блаженства, пытаясь надышаться воздухом этой комнаты. Они не касались друг друга, но, кажется, никогда еще не были так близки. Снег и лед, сковывавшие ее душу, таяли, обнажая землю. И в этой дышащей ровно наготе ощущалась готовность к весне, готовность бросить навстречу солнцу зеленые побеги надежды. И жаждать цветения. И замирать от страха, боясь, что вернутся, налетят внезапно холодные ветры и засыплют снегом, выстудят, заморозят пробивающиеся ростки.