Страница 44 из 114
- Не всегда, - подтвердила я и замолчала.
- Розмарин, перед Вам человек, с которым Вы ограбили беднягу Коллинза. Разве между нами могут быть тайны?
Возможно, слова Стоуна тронули меня, или попавший в кровь яд притупил мою бдительность, или мне уже давно нужно было кому-то это рассказать, но неожиданно для себя самой, я вдруг произнесла: «Вы же знаете, что я училась в пансионе мадам Грир?»
Стоун кивнул.
«Там я впервые столкнулась с высшим светом с его строгой иерархией и привычкой оценивать людей по тому, сколько у них денег или какое место при дворе занимают их родственники. Я была наивным ребенком. И хоть и знала на зубок родословные знатнейших семей империи, часто сбегала из дома, чтобы поиграть с детьми из деревни. Для меня между нами не было никакой разницы. Но в пансионе были свои порядки и девушки без связей оказывались в самом низу. Им приходилось искать покровительства девочек познатнее. Я же со своими привычками и взглядами никак в эту систему не вписывалась, да и не стремилась вписаться, чем сильно злила остальных. Я же была слишком наивной и не замечала очевидного.
У девочек начали пропадать вещи: заколка, зеркальце, брошка. Подозрительные шепотки за спиной, косые взгляды. И вдруг в один ужасный день все эти вещи нашлось у меня под матрасом. Будто бы я не смогла найти место получше для тайника. Даже обидно. Но их не волновало, была ли я настоящей воровкой или нет, им нужен был повод, чтобы проучить меня, и они его нашли. Они не стали ничего рассказывать воспитательницам, устроив самосуд. Никогда не забуду их искаженные гневом лица. Я испугалась, и они почувствовали это, накинувшись словно свора собак. Тот, кто увидел бы их на бале – воздушных, невесомых, похожих на облако в их пышных нарядах, даже представить не смог бы, насколько беспощадными и кровожадными они могут быть. Я пыталась сопротивляться, вырывалась, кричала. Но вцепившись в жертву, они уже не упустят ее. Они били со всей ненавистью, даже не задумываясь, куда наносят удары, до тех пор, пока я не потеряла сознание.
Очнулась я уже в больнице, если можно так назвать дом для умалишенных. Мадам Грир боялась огласки, а в заведениях подобного рода привыкли хранить секреты своих пациентов, особенно если за них хорошо платили. Но именно там я встретила ту, которая изменила мою жизнь и меня.
Она была первой, кого я увидела, когда открыла глаза. Высокая, худая, так что больничная рубашка висела на ней мешком, черные с проседью волосы спутались настолько, что походили на гнездо. Кожа так сильно обтянула лицо, что еще чуть-чуть и острые скулы и подбородок прорвут ее. И глаза, огромные темные глаза, не моргая смотревшие на меня. Бормоча что-то бессвязное, сумасшедшая протянула ко мне костлявую руку. От страха я вжалась в кровать, с ужасом ожидая прикосновения.
Сухая ладонь коснулась моего лба.
«Бедное дитя, кто же сотворил с тобой такое? Потерпи, всё пройдет. Всё проходит, - произнесла моя незваная гостья, ласково проведя по моим волосам.
И мне действительно стало легче, от ее слов, от ее присутствия. Я почувствовала, что не одна, что в этом темном, страшном месте есть человек, которому не наплевать на меня, пусть даже этот человек был выжившей из ума женщиной. Она еще долго сидела возле моей кровати, то рассказывая бессвязные истории без начала и конца, то вновь принимаясь меня жалеть. Я же спокойно дремала под ее бормотание.
Но наш хрупкий покой был нарушен медсестрой, под конец смены решившей проверить, не померла ли я ненароком. Она сильно разозлилась, увидев мою гостью. Принялась кричать и даже попыталась вытолкать ту вон из комнаты.
Сложно описать перемену, произошедшую в моей гостье. В один миг из жалкого, забитого существа она превратилась в настоящую воительницу с презрением взиравшую на своего врага. Один этот взгляд заставил медсестру отступить и замолчать.
В повисшей тишине моя гостья расхохоталась – громко, дико, страшно, как могут смеяться только сумасшедшие. А после, заговорщицки подмигнув мне, она прошла мимо остолбеневшей медсестры. Гордая, с высоко поднятой головой, ступая босыми ногами по студеному полу. Она была великолепна – моя сумасшедшая. И как только я смогла встать, то сама отыскала ее, желая узнать, кто она такая и как оказалась в этой больнице.
Мне даже не пришлось прилагать усилий, чтобы миссис Н, назовем ее так, рассказала мне свою историю. Разумеется, она не была сумасшедшей и оказалась в той больнице из-за мужа, решившего получить развод. Беда в том, что миссис Н была намного знатнее и богаче его, а значит, только она могла решать, когда закончится их брак. Миссис Н была из древнего рода и никогда бы не запятнала свое имя позором развода. Тем более для нее было неприемлема его причина: муж требовал, чтобы именно она объявила о своей неверности, тогда бы он смог отсудить большую часть ее состояния. А чтобы жена была сговорчивее, запихнул ее в сумасшедший дом. Бедная женщина боялась, что муж, подговорит врача и тот ее отравит. Поэтому почти ничего не ела, что еще больше ухудшало ее положение. Но даже в такой ужасной ситуации, выбирая между свободой и честью, миссис Н оставалась верной себе до конца защищая то, во что верила. Благодаря ней я поняла, каким человеком хочу быть. Вы знаете, какого цвета одежда у сумасшедших?
- Фиолетового, - отозвался Стоун.
- Как у прокаженных, чтобы люди держались от них подальше. С одной стороны сумасшедших боятся, обходя стороной, а с другой, на них смотрят свысока, разрешая делать и говорить то, что никогда бы не позволили нормальному человеку. Мне показалось, что в ситуации, в которой я тогда оказалась, это самый подходящий образ. Но с окончанием пансиона мой маскарад так и не закончился.
- Жалеете, что пришлось стать такой? – спросил Стоун, подмечая каждую эмоцию, промелькнувшую на моем лице.