Время ведьм

– Думаешь, что я покажусь, да? И не мечтай. Я знаю, что просьбу нужно озвучить, глядя в глаза, иначе бы никакого Крогенпорта тут уже не было! Твоя смерть состарит меня максимум на несколько дней, а может и того не будет, ты же так, серединка-наполовинку, ни то и ни другое... Неужели ты была еще слабее до того жертвоприношения? Не верится...

С глухим рычанием, Шайн выдернула копье из бока, и на пол хлынул целый поток крови. Она торопливо закрыла сквозную рану широкими ладонями и, призвав пламя, прижгла ее. Хорошо, что она обернулась. С человеческим телом такой трюк бы не сработал. Но демонская суть Анашайры – тень и пламень, и они способны исцелить любые раны.

– Почему вы называете друг друга сестрами? Вы ведь не родные. Вы вообще были знакомы до ритуала или сделали это в процессе? «Приятно познакомиться и не слишком болезненного удара в сердце через пять минут!» – так?

Она зарычала. Если бы только не светились стены, исключая даже малейшую тень в которой можно спрятаться, подкрасться! Даже тень от метелки не отбрасывается. Метелка! Демон поднял голову вверх и улыбнулся полной зубов пастью, а после, подпрыгнув, ухватился за край метлы, которая медленно, натужно подняла его вверх, туда, где царила темнота. Мгновением позже он прыгнул прямо на стену и растворился в тенях.

Рута.

– Что это значит? – холодно произнесла Рута, выпрямляясь и складывая руки на груди. Голова ее лихорадочно работала в поисках выхода – и не находила его.

– Это ты должна объяснить нам, ведьма! – не менее холодно произнес Франциско, и Рута приподняла бровь. Мда. А всего-то увидел демона. Может быть, Шайн не так уж и не права? Пусть знает...

Но сердце предательски ныло и громко, так громко, что, казалось, могли услышать все жители Крогенпорта, билось о грудь.

– В кандалы ее! – приказал он сопровождающим его инквизиторам, и от толпы отделилось двое с тяжелыми оковами из поблескивающего мейтрина. Прочие, вскинув арбалеты, неулыбчиво держали ее на мушке. Шестеро. Всего шестеро. И Франциско.

Рута нахмурилась, бросая взгляд вниз. Если Шайн упала с большой высоты, ей понадобится время, чтобы вернуться к жизни. Не говоря уже о том, что случится, если, пока она будет в отключке, Дауртамрейн додумается нацепить на нее мейтрин или что похуже, а после этого заколоть. Отрезанная от демонской силы, она попросту умрет.

Руту прошиб холодный пот. Ей нужно срочно туда!

– У меня нет на это времени, – процедила она и уже подняла руку, как вдруг поймала взгляд Франциско – предостерегающий и просящий.

Чувствуя себя полной дурой, Рута опустила руки и покорно позволила нацепить на себя кандалы.

Ее провели вниз, в святая святых Кроген-но-Дуомо: подвалы Инквизиции. Рута сглотнула, когда они проходили мимо пыточной комнаты, с живописными ржавыми пятнами на многочисленных инструментах.

На мгновение ей даже показалось, что ее сейчас затолкнут туда, даже невольно замедлила шаг, но один из ведущих дернул за цепь, сковывающую ее руки, и она торопливо прошла мимо. Франциско даже не обернулся.

Ее вели все дальше и дальше, спускаясь по многочисленным лестницам. Рута слышала крики, полные боли, стоны истерзанных и умирающих, и в большинстве своем это были женские голоса. Но здесь уже можно было дышать, стены не были отделаны ни подавляющими силы артефактами, ни мейтрином, ни каким другим металлом с агрессивной энергетикой, рассеивающей демонские или колдовские силы. Насколько Рута знала, это вообще крайне редкие металлы, которые церковники берегут, как родное дитя. Не удивительно, что даже Рейн не смог полностью отделать им комнату, а просто-напросто обложился артефактами.

Ее пленители наконец остановились напротив небольшой камеры, больше напоминающей каменный мешок, настолько она была мала, и грубо толкнули ее внутрь.

– Дауртамрейн сам захочет с ней разобраться, – обратился Франциско к инквизиторам. – Помните об этом.

– Пусть посидит, а там уж и указ подоспеет, – гулко пробасил один из инквизиторов, чье лицо скрывалось за латным шлемом. Что с ним? Неужели не тяжело его таскать? Или просто боится показать ведьме свое лицо?

– Уверен, что он подоспеет к утру?.. Ну, хорошо. У вас тут неплохие инструменты, покажете? В Пловдиве мы уже такими не пользуемся, и мне дико интересно взглянуть на ваши методы...

Рута почувствовала, как ее замутило, и прижалась пылающим лбом к каменной стене. Что она наделала?! Зачем доверилась инквизитору?! Быть может Шайн там, внизу, нужна ее помощь, а она заперта здесь... С чертовыми церковниками!

Рута почувствовала, как внутри нее поднимается ярость, и зло ударила кулаком о стену. Потом еще раз. И еще. И еще. Пока не заметила, что оставляет на стене кровавые следы, и зашипела рассерженной кошкой.

Надо было не думать, а прыгать вслед за Шайн.

И что?

Лежали бы там сейчас обе. А, может, и умирали бы от руки Его Высокопреосвященства. Но хотя бы были вместе.

Им не впервой умирать вместе.

Минуты текли за минутами, и только крики ведьм разбавляли густую, душную тишину подземелий.

Шайн.

Иди, иди, иди, иди, сюда, ко мне, сссладкое мяссссо....

«Заткнись!» – зло отвечала ему Шайн. Но демон был слишком голоден, и пару минут спустя все начиналось сначала.

Одной из причин, почему ведьма так редко взывала к демонскому облику, был дикий, неуемный голод, который она испытывала каждый раз, стоило ей высвободить звериную ипостась Анашайры, ставшую ее ипостасью.

Низшая форма архидемона, требующая самую малость его энергии – зверь, вместо разума наделенная низменными инстинктами, угрюмо урчал, не понимая, отчего бы не полакомиться сочным мясом, раз уж все равно охотимся. Разум же самого архидемона, могучий и необъятный, дремал практически все время, чтобы сберечь силы, за исключением случаев, когда девушка оказывалась смертельно ранена. То, что для нее стало бесконечным и бездонным океаном энергии, для него было мелкой лужицей, и демон умирал от жажды, крайне нехотя возвращаясь к бодрствованию. Все остальное время ведьме приходилось иметь дело с инстинктами зверя, нацеленными лишь на то, чтобы охотиться и выживать. Он крайне неохотно отдавал главенствующую роль в демоническом теле самой девушке и каждый раз не переставал бороться за власть.

Это выматывало.

Слева, слева, слева, тишшшше, тишшшшше, нежнее, плыви левее...

Совершенный убийца – таким был Анашайра когда-то. Он мог прийти из пламени свечи, мог опустить ночь на землю и разверзнув твердь уничтожить подземным огнем целую страну. Теперь же, когда большая часть его сил была вытянута, Шайн могла пользоваться лишь жалкими крохами его могущества. Но даже они были удивительными.

Девушка плыла в тени, будто под водою. Единожды нырнув в нее, она словно погрузилась в соленое море: оно так и норовило вытолкнуть ее обратно, но, пусть и нехотя, все же позволяло увидеть свои недра.

Мир был тот же, только будто подернутый густой темной пленкой, приглушающей цвета и звуки. Шайн торопливо продвигалась вперед, прислушиваясь к советам своего рулевого, чуявшего и видевшего гораздо больше, чем она.

За поворотом... Опассссно... Опассссно...

Она завернула и увидела Рейна. Тот держал в руках какую-то сферу, бормоча ругательства и проклятия, и, кажется, искал ее, не в силах понять, куда исчезла ведьма.

Попалсссся! Попалсссся! Ешшшшшь!

Шайн позволила потокам тьмы вытолкнуть себя из тени и, оттолкнувшись задними лапами от стены, разверзнув пасть, бесшумно прыгнула прямо на Рейна.

В последний момент, незнамо как почуяв опасность, тот развернулся к ней и вытянул руки со сферой в ее сторону, словно в попытке защититься. Вспышка! Не успев затормозить или поменять траекторию прыжка, Шайн угодила передней лапой прямо в нее и в то же мгновение оказалась внутри, уменьшившись едва ли не в пятьдесят раз! Лицо Рейна, склонившегося над сферой казалось огромным, а голос таким громовым, что едва удавалось различить слова.