Время ведьм

Глава 15. Страшнее смерти.

Пресветлый Дии’Рав, в сей темный час взываю к тебе: услышь мой глас! Озари мой одинокий путь своим небесным огнем: и да не угаснет он никогда в сердце моем; да искоренено будет из души моей всякое зло, что обитало в ней, обитает и обитать могло; выжги страх и сомнения из разума моего, и после того – да разгорится се святое пламя в моих очах; и увидев его испытают истинный страх да побегут от меня монстры во Тьму, но знать будут: не спастись от карающего меча, ведомого Твоею рукой и Твоим знаком, ни единой твари, что обитает во мраке.

Традиционная молитва Дии’Раву при посвящении в инквизиторы.

Крогенпорт. Часом ранее.

Раздался стук в дверь, и Рейн, подняв слезящиеся глаза от фолианта, торопливо вытер костяшкой указательного пальца следы усталости.

– Войдите, – скрипуче произнес он и закашлялся.

В прошлом месяце он постарел еще на пару месяцев, когда не глядя подписал кипу бумаг, подложенных ему вместе с казначейскими отчетами одним из послушников. Как после выяснилось, документы эти были разрешением на экспедицию в Чернолесье, предложенную излишне инициативным братом Виктором «поиска места для лесопилки, драгоценной черной древесины ради, ибо полы в покоях пастырей дюже прохудились». Дурак то ли не знал, что рощи чернодрева, из-за которых Чернолесье и было поименовано именно так, являлись ни чем иным, как ростками молодых древней, которые созревали и обретали разум лишь через пару тысячелетий после посадки, и этих «детишек» старые древни и прочая нечисть берегла пуще зеницы ока из-за их исключительных способностей аккумулировать колдовское поле в своей среде обитания до таких невероятных масштабов, какие не снились ни одному чародею, то ли забыл, то ли посчитал детскими сказками. Итог: из семи братьев и сестер, четырех охотников и одного инквизитора не вернулся ни один.

По подсчетам Его Высокопреосвященства физически ему сейчас было около семидесяти. Болело буквально все: почки, печень, желудок, ноги, спина. В висках то и дело начинала отчетливо стучать кровь, а стоило резко подняться или наоборот – наклониться, темнело в глазах, которые и без того перестали различать что-либо вблизи без хороших очков. Едва сделав два шага, он начинал чувствовать, как трутся друг о друга старые кости. А вчера, прямо во время трапезы, у него выпало два зуба.

Старость, наступившая слишком резко, не дав возможности к ней приспособиться, была отвратительна. Единственное, что оставалось неизменным – ледяной ведьмин яд в жилах, но если раньше его наличие оставалось практически незаметным, то теперь Рейна то и дело начинал бить озноб.

Дверь скрипнула, и в полутемное помещение проскользнула облаченная в кожу крепкая женская фигура с мечом за спиной. Сделав два шага, она опустилась перед Рейном на одно колено.

– Ваше Высокопреосвященство.

– Беата? – Он подслеповато прищурился. – Что случилось?

– Случилось то, чего Вы ожидали, Ваше Высокопреосвященство. Его Святейшество Александр начал действовать. В город прибыл отряд инквизиторов и охотников. Они ищут Вас. Вас необходимо срочно...

– Беата, – властно прервал ее Рейн и вздохнул.

Создав Инквизицию, он не собирался допускать женщин к поиску и уничтожению ведьм и прочей нечисти или даже патрулированию улиц в темное время суток. Война с порождениями Дар’Тугу – это грязное и кровавое дело, как правило, оканчивающееся страшной смертью, а задача баб – сидеть в безопасности и рожать детей.

А потом он узнал о приюте, названном его именем. В нем жили сироты, у которых нечисть уничтожила всю семью: и мальчики, и девочки. И подавляющее большинство и тех и других пылало жаждой мести.

Помнится, Рейн еще тогда попытался объяснить, что мальчики могут выучиться на охотников и в дальнейшем стать инквизиторами, а девочки.. Девочкам лучше оставить эту затею, выйти замуж и попытаться забыть самый страшный период в их жизни. Но так и не нашелся, что ответить на фразу, брошенную одной серьезно и очень зло глядящей на него панны: «Я не желаю забывать! Кто, кроме меня самой, сможет защитить меня, если я снова останусь одна?!».

Рейн плюнул, по Белокнежевской традиции, и подписал указ. Указ этот ограничивал возможности церковного продвижения для женщин, он был несправедлив и жесток, он исключал почти полностью возможность разбогатеть или однажды завести семью, но он был.

В день, когда он был принят, ряды послушников пополнились более чем тысячью женщин, почти каждая из которых в дальнейшем предпочла стезю охотника простой жизни. Их презирали, их боялись, им даже плевали вслед особо рьяные последователи традиционного уклада жизни. Им было все равно. У этих женщин была иная цель. И цель эта – уничтожать любое зло, в каком бы обличье оно не приходило на темные улицы.

Беата – наследница их трагической судьбы, найденная на улице одним из охотников, когда оборотень уже готовился вырвать и сожрать ее сердце. Она почти окончила обучение у наставника, готовясь с года на год дать инквизиторский обет, всегда рьяно отстаивала идеалы Инквизиции и самое главное – была верной, как пес. Ему, Дауртамрейну. За то, что создал инквизицию и тем самым позволил таким как она получить шанс на отмщение.

– Я не собираюсь прятаться, – произнес Рейн и встал. Тело отчаянно заломило, но он не обратил на это никакого внимания. – Что они ищут? Что планируют? Мне нужны подробности.

Женщина торопливо поднялась с колен и молча протянула ему свиток зеленоватой бумаги, запечатанной красным сургучом. На оттиске красовался дракон с разверзнутыми крыльями – символ Папства соседней с Белокнежевом Ратлийской империи.

‍ Рейн хмыкнул и, поправив очки, сломал мигнувшую магическим светом охранную печать. Если бы та его не признала, остаться ему без пальцев. А могло и убить, документы высшего уровня опечатывают именно таким образом.

– Вот оно как... – протянул он минуту спустя. – Значит, у Александра взыграла старческая гордыня, пришедшая вместе с маразмом?.. Правильно говорил Ионеску, давно его надо было освободить от столь тяжкой ноши, как Светлейший Венец. Беата, – девушка вскинула на него взгляд, – позови мне... Впрочем, нет. Я сам к нему схожу. А ты пока собери отряд инквизиторов, в которых ты уверена.

– Охотники? – деловито уточнила девушка.

– Зачем мне сейчас ученики? Нет, дело серьезное. Только инквизиторы.

Резко кивнув, она порывисто развернулась и вышла. Засунув свиток в одну из складок церковного одеяния, Рейн нерешительно взял в руки лежащий на краю стола кинжал, покоящийся в простых потертых ножнах. Рукоять его была обернута в черную тряпку, чтобы не бросалось в глаза золото. Он задумчиво провел пальцами по вырезанному девизу послушника, которым раньше украшали ножны, и, решившись, скинул тряпку, после чего резко выдернул кинжал на свет, едва удержав злой вздох.

Благородное золото теперь больше всего напоминало старую потертую бронзу со следами черной плесени. Ею же было поражено и когда-то серебряное лезвие: теперь уже больше черное, оно совершенно не блестело, будучи тусклым и каким-то хрупким на вид. Явно проклятие, всем известно, что эти металлы не портятся. А запах... Гниющие болота показались бы цветочной водой по сравнению с ним. Рейн брезгливо разжал ладонь, поспешив вытереть ее от слизи, и кинжал с глухим стуком упал на стол. Потом, скривившись, понтификар взял его и тщательно протер тканью, стараясь оттереть влагу и плесень. Стало лучше, но вид остался тем же. Проклятая ведьма. Надо бы заказать дубликат на всякий случай, все-таки церемониальное оружие, которым надо будет благословлять церковников на закрытой мессе на Благодать...

Рейн повесил ножны на пояс, закрыл их полами одежд, и, прикрыв привыкшие к полумраку глаза ладонью, чтобы не ослепнуть от яркого солнечного света, вышел из защищенной от всех чар комнаты.