Время ведьм

Гриф захрипел, закатывая глаза, и из его пальцев выпала небольшая, но толстая книжица в кожаном переплете. И в ту же секунду раздался грохот – он разрывал барабанные перепопки, он давил на тело, прижимая его к земле, и пытался размазать по каменному, залитому кровью, полу.

– Что происходит!? – закричал Рейн, и не услышал своего голоса.

– Барьеры! Барьеры по всему архипелагу рушатся! – Прокричал Закопола ему на ухо, помогая подняться – Нужно уходить, срочно! Йоланда?.. Ты цела? Помоги мне его поднять.

– Да ты сам ранен! Я в норме, сейчас отпустит, не трать силы, – грохот стих так же резко как и начался, и Рейн уже говорил почти нормально. Однако на смену грохоту пришли другие, не менее жуткие, звуки. Снаружи башни слышался свист и рев, хлопание крыльев и далекие, полные боли, вопли. Барьеры и впрямь пали, и похоже, что проклятый безумец не предусмотрел уничтожения тварей остатками заклинаний, ежели сдохнет!

Шатаясь, с пола поднялась ведьма, и не обращая внимания на мужчин, подошла к Грифу, проверяя его шею. А потом вдруг выкинула руку и в мгновение ока вырвала сердце у него из груди.

– Что ты творишь!? – Воскликнул Мнишек, но ведьма лишь криво улыбнувшись острыми губами, отсалютовала ему двумя пальцами, и взлетев на подоконник, была такова.

Смотрела она в конце насмешливо, и только на Рейна. В ее глазах он прочел приговор. Ему не выбраться из этого проклятого места. Даже у дарованного Верховной бессмертия есть свои пределы.

– Сука! – выругался он и превозмогая себя рывком встал. – Уходим отсюда, Мнишек! Живо! Живо!!!

Башня Грифа зашаталась.

30-е, месяца суховея, года 189 от основания Белокнежева.

Кроенпорт. Утро.

– Расступитесь! Расступитесь, кому говорю!

Рейн угрюмо шел позади сержанта Гробуша. Надежный малый, уже лет пятнадцать служит сдерживающим стогом сена между постоянными столкновениями церковников и городской стражи. Вот и сегодня, сразу после утренней проповеди святым отцам и святым матерям прибежал, с таким видом, будто в городе началась эпидемия холеры, не меньше. Оставить без утреннего благословения кругом на челе братьев и сестер по церкви кардинал не имел права, а потому сержант прождал достаточно долго, но все же не ушел. Видимо, случившееся стоило того.

Нехорошее предчувствие мучило его всю ночь. Будто сам Вегетор спустившись вниз по какому-то делу не нашел себе занятия поинтереснее, чем пол ночи сверлить своего последователя укоризненным взглядом. Но не муки совести тревожили кардинала, что это такое, он уже давно позабыл, а скорее предчувствие чего-то непоправимого, что он допустил… И упустил.

Сержант внезапно резко остановился, и отступил в сторону, давая Рейну дорогу, и тот шагнул вперед.

Одуряюще пахло вереском и абелией. Обычный дом округа Садов – утопающий в зелени участок. На таких обычно проживали большие семьи, порой оставаясь в доме сразу несколькими ветвями и поколениями, постепенно расстраивая дом, пока наконец он не становился слишком большим, чтобы вместить всю ораву.

Впрочем, этому дому было до подобного еще далеко. Большой, но не громоздкий, аккуратно выкрашенный в песчаный цвет, с распахнутыми настежь, резными белоснежными ставнями и увитый отцветшими розами, он производил приятное впечатление, если бы не безголовое обезображенное тело, изломанной куклой валяющееся на каменных ступеньках.

Рейн аккуратно обошел ржавое пятно засохшей крови, и вошел в дом, краем уха услышав, как Гробуш кряхтя и что-то бормоча себе под нос, поднимается следом.

Внутри все было разрушено и сожжено. Все стены сметены потоком злой, темной силы и огня, от первого этажа осталось практически одно пепелище. Снаружи этого было не увидеть, но второй этаж сложился внутрь дома, очевидно, не выдержав веса конструкции, когда кто-то снес одну из несущих стен – это Рейн определил сразу, не зря же уже столько месяцев с братом Лукашем, бывшим зодчим, корпел над проектом переделки одной из усадеб в часовню.

Здесь лежали еще тела. Рейн насчитал шестерых. Казалось, что в доме резвился демон: одно из тел было буквально размазано по стене, другое уже наполовину растворилось в кислоте – дело рук не человека. Не удивительно, что весь город сбежался.

Рейн еще помнил тот роковой день листопада, пятнадцать лет назад, когда они с Закополой закололи старого Грифа. Тогда, едва спасшись из рук русалок, озлобленных нападением стаи утопцев с архипелага, которые едва его не утопили, он пообещал себе бросить это все и уехать в скит, или еще куда, лишь бы подальше от Крогенпорта. Разобравшись, что к чему, морские девы даже помогли добраться до берега, и он долго валялся на пляже одной из рыбацких деревушек, приходя в себя.

О том, сколько на самом деле старый Гриф развел нечисти и нежити на архипелаге, как и о том, что Мнишек подразумевал под «почти третью», Рейн узнал много позже. Как и о том, что волна всех этих тварей на счастье местных жителей пронеслась мимо Крогенпорта, и рванула на Кшешич, превращая и город, и стоящий между ними Высокий лес эльфов анари, в пепел и развалины. Спустя год он побывал в городе-призраке: многочисленные скорбные маинки темно-синего, как морские глубины, цвета и толпы мародеров, пытающихся поживиться на руинах, встретили его там.

В той стае было много полудемонов – нечеловечески сильных монстров, искусственно сотворенных из кусочков плоти сильной нечисти и зверей, а также крошечной доли нематериальной плоти демонов настоящих, тех, что способны уничтожать целые города. Какое счастье, что демона нельзя вытащить в этот мир больше, чем на пару минут! Могущества своих предков полудемоны не унаследовали, но злобы и силы у этих тварей хватало и на сотню людей. Гриф хотел со временем сотворить из них совершенную армию, доводил до ума свои творения и много писал о своих мечтах в дневнике, но не успел. Убивали они точно так же…

– Сколько погибших? – Вернулся он к реальности, разглядывая лестницу на второй этаж. На перилах, будто тряпка, со сломанной спиной лежало тело молодого мужчины с оторванными руками. Самих конечностей не было видно.

– Одиннадцать, Ваше Преосвященство. Мы уже опросили, жили здесь тоже одиннадцать человек, видимо всю семью и… Троих уже вытащили, лежат за домом, на счет остальных, эээ… Не целых которые, ждали вас. Вы же понимаете.

Рейн понимал. Хмуро оглядел еще раз мужское тело, и кивнул.

– Несомненно работа ведьмы. Видите как горло перекручено? Мощнейшее ведьминское проклятие ускоренного действия «Камень на шею». Но и чародей тоже задействован, тут и специалистом быть не надо – так спалить здесь все мог только чародейский огонь, а ведьмы, насколько вы знаете, огонь не метают.

– Ведьма и чародей? – Удивился Гробуш. – Какой необычный союз…

– Куда уж необычнее, – кивнул Рейн. – Подозреваемые есть?

– Взяли одного пьяницу, но он лыка не вяжет. Сомнительно, что заметил кого, но мало ли. Тела можно уносить?

– Уносите.

Сержант вышел, и кардинал услышал, как он раздает указания подчиненным. Послышался топот, ругань, звук сдерживаемого завтрака – стражи, которым не повезло заступить на смену явно пожалели, что взяли сегодня хоть крошку в рот. Рейн присел на корточки, и его лицо оказалось на одном уровне с лицом неизвестного мужчины. Интересно, что убийца сделал с его руками?

– Кому же вы так не угодили, пан покойник? – Задумчиво проговорил он. Странно, застывшая гримаса ужаса, но глаза закрыты. Словно убийца, стыдясь произошедшего, закрыл ему их. Ведьма и чародей. Ведьма и чародей…Что их может связывать?

Перед глазами Рейна вдруг всплыла страничка, исписанная мелким, убористым почерком безумного мага, и он резко встал, сраженный страшной догадкой.