Время ведьм

– Пастырь Рейн, вы как всегда красноречивы, – по-змеиному улыбаясь проговорил один из двух мужчин, и Рейн демонстративно заложив пальцем страницу, показывая, что не намерен уделять неприятному и невежливому гостю, ответил:

– Дауртамрейн, кардинал Эогенюш. Извольте произносить правильно, я ведь не зову вас кардиналом Нюшем, верно?

– И как всегда, ни капли радушия, – противно растягивая слова, и не подумав исправиться, произнес кардинал, обращаясь к своему спутнику. – Пастырь, знакомьтесь, это кардинал Мнишек Закопола. Бывший чародей, как и вы, Рейн. Вы же слышали, что произошло в Приморских баронствах?

– Вы прекрасно знаете, что слышал.

– Разумеется. Так вот, Священный синод постановил вам двоим, как ранее знакомых с работой чародея, отправиться туда и изучить тварь, а также вызнать, что известно вашим бывшим коллегам. Синод не доверяет Капитулу, вполне возможно, что это их рук дело, так что все будет проходить в обстановке секретности. Это ясно?

– Кто останется вместо меня? – Кисло протянул Рейн. Проклятье! Додумался же объяснить то, что он не стареет чародейством, и вот результат. Он же понятия не имеет, что нужно делать в подобной ситуации.

– Пастырь Счепан. И выделите келью для кардинала Мнишека, он ехал сюда аж из самого Кшешича.

– Буду крайне признателен за небольшой отдых, – негромко произнес тот, мягко улыбаясь. Смотрел он, не в пример Эогенюшу открыто и доброжелательно, но Рейну все равно категорически не нравился.

– Отправитесь завтра. Доброй дороги, пастырь Рейн, и да благословит вас Вегетор в вашем нелегком деле.

– Дауртамрейн, – невежливо буркнул он в ответ, и не подумав ответить на благословение, после чего повернулся ко второму кардиналу. – Ступайте за мной. Отужинать желаете?

– Не отказался бы.

«Хоть бы у тебя брюхо лопнуло!» – мысленно пожелал Рейн, и повел его в трапезную.

12-е, месяца листопада, года 174 от основания Белокнежева.

Гибельный Архипелаг. Башня Грифа.

– Стой! – прошипела Йоланда, вытягивая руку вперед, и прикрывая глаза. За углом послышался невнятный хрип, звуки короткой борьбы и все стихло. Закопола покосился на ведьму и демонстративно сплюнув, отвернулся, но та и бровью не повела.

Йоланда была не из тех ведьм, кого волнует мнение какого-то там чародея. Тем более – мужчины. Тем более – церковника.

Рейн дождался кивка девушки – хотя какая она девушка? Ведьма, сразу чувствуется опыт в подобных делах – и перехватив поудобнее меч, двинулся вперед по темному коридору.

Когда утром Рейн проснулся от недоброго взгляда, казалось, сверлившего его не хуже штопора, он не подозревал, что его крайне вежливо, но глядя при этом как удав на кролика, попросят исполнить свои прямые обязанности по сбережению колдовства убив сумасшедшего чародея, он не мог представить того самоубийцу, что пожелает отправиться вместе с ним. Тем более так настойчиво.

– Мнишек, и не проси! – Отрезал Рейн. Не глядя на старого друга, он, стоя на карачках, кряхтел доставал из-под кровати старый, растрескавшийся сундук. Йоланда, стерва, вольготно расположившись тут же, в кресле, потягивала дорогущий ликер из крошечной рюмочки, манерно оттопырив мизинец, и кажется, ничуть не волновалась, что собирается отправиться на кишащий нечистью Гибельный, где за последние двадцать лет пропало шесть экспедиций.

– Я не прошу, а ставлю в известность: я иду с тобой, – голос друга как всегда спокоен, а голубые глаза лучатся мудростью и добротой. Эту доброту из него не смогло выбить ни время, ни дрязги Крогенпорта, ни паскудный характер самого Рейна. – К тому же я разработал несколько новых заклинаний на основе энергетических потоков сильной молитвы, и должен их проверить. Святая магия – как тебе, а?

– Звучит ненадежно.

– В борьбе с нечистью надежнее ты не встретишь ничего, друг мой, зуб даю.

– Сожрут тебя там, Мнишек.

– Ничего, вдвоем выдюжим.

– Втроем. Ведьма с нами.

– Ведьма!?

Они обошли сторожа – уродливую человекоподобную тварь, казалось сшитую из многочисленных кусочков мертвой плоти, которую за несколько секунд ведьма раздавила будто муху, и двинулись дальше.

Мнишек молчал – берег силы. От его жезла исходило умиротворяющее белое сияние, скрывающее их ауры и запах от многочисленных монстров. Ведьма была права и в этом: ввяжись они в драку, все бы тут и полегли – нечисти словно комаров на болоте в теплый летний вечер. Большинство в полупрозрачных мерцающих клетках, но все же.

– Верховная велела передать, что она знает. Она видела. – наклонившись, прошептала ему Йоланда на ухо, тонкими холеными пальцами убирая седую прядь мужчины за его ухо. Божественно красивая, и столь же жуткая.

Рейн вздрогнул. Ему было неприятно касание пальцев ведьмы, холодных, как лед. От ее густых черных волос резко пахло миртом, будто Йоланда с утра отстояла службу Вар’Лахии в каком-нибудь городском храме. Но ведь ведьмы не ходят в храм? У них свой, в сердце, черный, как сама ночь.

– Что видела? – неожиданно хрипло спросил он, отстраняясь.

– То, что ты создал. Инквизицию.

– Тогда почему я еще жив?

– Я задала ей тот же вопрос, – Йоланда вздохнула. – Даже предложила перегрызть тебе глотку, когда мы закончим, но она запретила.

– Какое великодушие. Смею ли я спросить чем вызвано подобное милосердие?

– Это не милосердие, церковник. Отнюдь, – зубы ведьмы чуть заострились, и Рейна передернуло от отвращения. Людоедка. – Если долго дергать ниточку, она, в конце концов оборвется – будь уверен. Но и до того светлого момента, растягивая ее ты добьешься лишь, что нить истончится и потускнеет. Она, конечно не оборвется… До поры до времени. Но чем больше тянуть, тем скорее это время придет.

– Да, я помню, ваше племя любит загадки, – неприязненно оборвал ее Рейн. – Мы, церковники, народ попроще: раскаленные щипцы на сиськи, зубья, там, повыдергивать, пальцы переломать… Глядишь, и вот уже у тебя в застенках не одна, а пяток ведьм и наберется. А там и еще пяток, как щипцы заново раскалятся.

Ледяные пальцы с силой сжались на его глотке. Острый металл прижался к груди ведьмы. Искры из встретившихся взглядов, казалось, могли сжечь к бесам не только эту комнату, но и весь проклятый архипелаг.

– Не смей трогать моих сестер, ничтожество!

– Не смей мне угрожать, ведьма!

– Закончилили, вы! – слабый голос Закополы отрезвил Рейна, и он нехотя отступил от ведьмы, опуская меч. Не время еще, она может быть полезна там, с Грифом. Он убьет ее после. И неважно на сколько он состарится, сука должна подохнуть! Хотя бы ради того, чтобы не доложить Верховной о том, что он может стать серьезной угрозой. А Йоланда считала его серьезной угрозой – Рейн видел это в ее черных глазах так же отчетливо, как и собственные, покрытые пигментными пятнами, руки.

Вот уж от кого не ожидал! Перехватив выпавший из его ослабевших рук меч, Закопола без размаха, и казалось даже без усилия вонзил его в живот самого могущественного старика в этом мире. Тот удивленно распахнул глаза, прежде чем обхватив страшную рану, осел на пол – охваченное белым сиянием лезвие в руках Закополы пробило все его щиты. Там, где не взяло ни мастерство мечника Рейна, ни колдовство Йоланды, ни магия огня Закополы, взяла святая магия – так назвал свое изобретение Мнишек. Рейн успел заметить, как за секунду до того как друг ударил, не только меч, но и его самого охватило белоснежное божественное сияние, и в тот самый миг, Рейн уверовал в то, что Закополе удалось то, что умели только чародеи глубокой древности – создание новой, уникальной магии. Святой. Он в самом деле – святой!

– Мнишек, ты… – прошептал Рейн мертвеющими губами, пытаясь сказать ему это. Заклятие иссушения быстро вытягивало его силы, но он знал, что как только Гриф подохнет, оно рассыпется, будто башня из сухого песка.