Страница 74 из 95
Франциско вдруг хитро прищурился – ну чисто кот, зарящийся на сметанку! – и вытащил из-под стола пухлый сверток.
– А я все ждал, когда же ты спросишь. Это тебе.
– Еще еда? Помилуй, Франциско, я же лопну!
– Это не еда!
– Но я упоминала о поваре. Ты что, принес мне руку, приготовившую этот ужин? Как мило!
Инквизитор поперхнулся и тут же понял, что Рута над ним просто издевается. Незаметно выдохнув, он вручил ей сверток прямо в руки.
– Открывай же, маленький изверг! – фыркнул он. – Руки повара! Так вот какие у вас милые знаки внимания?
– Угум. А еще ноги плотника, уши звездочета и кое-что от инквизитора.
– Это что же?
– Так тебе и раскрой все секреты! Это... Это... Оооо, Франциско, это потрясающе!!!
Об инквизиторе было на какое-то время забыто. Девушка упоенно листала книгу, где от руки аккуратным округлым почерком были внесены рецепты всех блюд, что они сегодня пробовали и еще целой кучи других, который сегодня на столе не было.
– Я подумал, что тебе это может понравится.
– Мне очень нравится! Спасибо тебе, – она подняла на него абсолютно счастливые глаза и, взяв за ворот рубашки, притянула к себе, целуя губы. – Но... Не подумай, что мне не нравится, я в восторге, но.. к чему это все?
– Думала, я не узнаю, что сегодня твой день рождения?
– Откуда? – потеряла дар речи девушка.
– Шайн меня вчера поймала, когда я в очередной раз выбирался через окно, – со смехом признался мужчина. – Взяла меня за ту часть тела, что вы обычно дарите в качестве презента, и отчитала, как мальчишку, наказав не забыть тебя поздравить. Даже пообещала, что даст время нам побыть вдвоем. Хотя я думал, что она хоть появится за день.. Но слово сдержала, как видишь, я даже удивился. Вы обычно такие неразлучные...
– Так это она тебя заставила?
– Милая, милая Рута. Никто не может заставить инквизитора что-либо делать, если тот сам того не хочет. Она просто восполнила пробелы в моих знаниях о твоей жизни, и очень своевременно. Но погоди, я же не вручил подарок!
– А.. Это – не? – уточнила Рута, поднимая в воздух книгу с рецептами и слегка краснея от «милой Руты». Слов не осталось, только какие-то невнятные восклицания.
– Это – не, – серьезно ответил инквизитор. – Это – в качестве воспоминания об этом вечере. А подарок – вот.
– Гитара? – подозрительно уточнила ведьма. – Только не говори, что заставишь меня играть!
– О нет, твой подарок гораздо, гораздо страшнее. Я заставлю тебя слушать!
Инквизитор встал на одно колено перед ней и запел.
Его голос, глубокий и бархатный, заполнил всю комнату. Франциско пел о далекой стране, зеленой и солнечной, полной винограда и оранжевых фруктов, пел о девушке, столь же прекрасной, как и ее страна и о мужчине с израненной душою, чье сердце однажды украла красавица. Пел о трудностях, о войне, о горе расставания и счастье встречи, пел о жизни, которую порою сложнее пройти рука об руку, чем расстаться навсегда, и о том, что сделанный однажды выбор рано или поздно возвращается сторицей. Пел о любви – далекой и безбрежной, тоскливой и радостной, горячей и благочестивой, но всегда – искренней. Пел, неотрывно глядя в глаза Руте, горячим влюбленным взглядом, от которого девушка чувствовала, как плавится, будто свеча, и телу становится жарко и томно.
А когда он закончил, взяла его за руку и потянула наверх, в спальню.
На столе остались догорать свечи и лежать написанная от руки книга.
Остров близ Гибельного архипелага. То же время.
– О, Делграв Дробнар!
– Если б тока ты существовал!
– Мы посвящаем эту жертву тебе, в доме твоем...
– Который мы благополучно грабанули и присвоили себе.
– ... И во славу тебе! Да снизойдет на нас благословение твое! Да прибудет с нами твое покровительство и твое внимание обратиться на нас!
– Делграв, если ты слышишь, умоляю – прячься и молчи! Они ж психи, какое им покрови...
– Заткните ей рот! О чем я там... Ах да. О, Делграв Дробнар!
– Боги, да заколи меня уже, я не могу это слушать!
– Плотнее закрой! Вот так! О, Делграв Дробнар! Услышь детей твоих и последователей твоих, обрати на нас внимание и прими в жертву эту ведьму: плоть и кровь ее да напитают тело твое, душа ее да подарит тебе новый вдох, сила ее да ублажит твой благословенный желудок! О, Делграв Дробнар! Эту жертву мы приносим тебе, во славу твою, и да будешь ты вновь рожден!
Первосвященник замахнулся…
Крогенпорт. То же время.
Он целует горячо и яростно, а еще – как-то отчаянно, жадно, нетерпеливо стаскивая с ведьмы платье и кидая его на пол, выдыхает от восхищения, когда она, отступив от него, попадает под мистический свет луны, озаривший ее целиком, после чего скидывает рубашку и делает два шага к ней, подхватывая на руки и опуская на кровать. Пальцы Руты сжимают его плечи, царапают от нетерпения спину, распутывают шнуровку на штанах, пока ее губы исследуют его шею, и найдя то что искали – бешено бьющуюся жилку – кусает, отчего по всему телу инквизитора будто проносится электрический разряд. Наконец штаны скинуты, а губы красавицы вновь забраны в плен его губами, и она бесстыдно извивается под ним, желая большего. Но Франциско не торопится, покрывая ее тело горячими грубыми поцелуями, оставляя на смуглой коже быстро темнеющие следы, руками лаская ее грудь, чуть сжимая соски, а потом обхватывая ладонями полную грудь, наслаждаясь их тяжестью и нежностью кожи, пока его язык скользит все ниже, погружаясь между ног ведьмы. Она со стоном выгибается, пытаясь насадиться на него глубже, но этого мало, слишком мало для изголодавшегося тела, и она тянет его вверх, к себе, после чего с силой отталкивает, и пока он непонимающе смотрит, тяжело дыша и сгорая от желания, толкает его на спину, оседлав его бедра. Франциско охотно подхватывает ее ягодицы, направляя, и, не сдерживая стона, проникает в горячее влажное тело, услышав ответный стон, начинает нетерпеливо, властно двигать ее бедрами, насаживая на себя сильно, яростно, быстро. Но ведьма – это не обычная девица, и она легко скидывает руки со своих бедер, кладя ладони любовника на свою грудь, сама направляя ритм и движения, сначала плавно и неторопливо, заставляя мужчину под нею покрыться испариной от страсти, потом – все быстрее и быстрее, пока не почувствовала, как его плоть набухает прямо в ней и не сжала мышцы, чувствуя как позвоночник сам собою выгибается, и с губ срывается несдержанный протяжный стон, а тело пробивает дрожь и закручивает в безумный смерч, уже не в силах остановиться, но вдруг замирая, почувствовав как на их тела одновременно нисходит лавина наслаждения…
Остров близ Гибельного архипелага. То же время.
... и сдернув с нее ошейник опустил длинный изогнутый кинжал прямо в сердце Шайн. Девушка выгнулась от боли и, конвульсивно дернувшись несколько раз, будто пытаясь избавиться от мешающего ей предмета, умерла.
Культисты затянули протяжную песнь, прославляющую Делграв Дробнара и благодаря его за то, что принял эту жертву от своих почитателей.
Касимир выдернул кинжал и брезгливо отер его о живот девицы, глядя на ее лицо. В широко распахнутых зеленых глазах отражалась пустота. А сколько было гонору...
– Развяжите ее и снимите с алтаря. Делграв Дробнару угодно, чтобы тело ее сожгли, а прах развеяли над храмом. Тогда ее дух вечно будет охранять эти земли.
Два послушника торопливо подошли к распластанной жертве, развязывая веревки и вытаскивая кляп из податливых губ. Однако, когда они уже собирались безо всякого почтения взять девицу за ноги и уволочь на улицу, в верхний храм, в ее груди вдруг что-то засияло мистическим красным светом.
– Первосвященник Касимир!