Страница 72 из 95
– Там, – он указал куда-то за ее спину. – Купель. Помойся.
– Обойдешься, – копируя его тон ответила Шайн. – Смотри на меня грязную и осознавай всю глубину своего падения.
– Что ты несешь, ведьма?!
«Быстро же потерял самообладание, – хмыкнула про себя та. – Значит, большая часть всего этого – напускная? Но ошейник – настоящий, я чувствую, как он резонирует с моей силой, реагируя на любую активность... Это что, мейтрин?»
– Где я? – вместо ответа спросила она. Ее собеседник расплылся в улыбке.
– Ты – в храме Великого Делграв Дробнара – истинного бога этих земель! И этой ночью ты будешь принесена ему в жертву! Так что – живо мыться, женщина! – неожиданно рявкнул он и взмахнул посохом.
В ту же секунду ошейник на шее девушки сжался. Она захрипела, расцарапывая себе кожу, ломая ногти и пытаясь оттянуть край металлической полоски, но все было тщетно. В тот миг, когда в глазах уже начало темнеть от недостатка кислорода, она вдруг почувствовала, что снова может дышать. Свистяще втягивая в себя воздух, Шайн села, с ненавистью глядя на ухмыляющуюся рожу. Когда она успела упасть, девушка не заметила.
– Тебе не жить, – тихо и серьезно произнесла она хриплым голосом. – Глотку вырву.
– Попробуй, ведьма! А пока – живо мыться, иначе я найду способ тебя заставить! Великому Делграв Дробнару нужна чистая, наполненная силой, жертва!
– Ишь какой, чистеньких ему подавай...
Ошейник вновь сжал ее горло, и она упала вниз. Собравшись с силами, поползла к культисту, горя от ненависти, желая лишь успеть перегрызть ему горло, чувствуя как вновь вылезают клыки и, словно от удара, резко втягиваются обратно. Ползла, царапая пол и оставляя на нем следы крови и грязи, пока вновь не наступила темнота.
– Вот ведь упрямая ведьма! – ругнулся первосвященник Касимир и торопливо приказал ошейнику разжаться. Не хватало еще искать новую жертву перед самым ритуалом! Подойдя к потерявшей создание ведьме, не рискуя, он потыкал в нее концом посоха, но та не очнулась. – Эй, вы! Я кого просил притащить?
Двое незадачливых послушников переглянулись и зачастили:
– Кого приказывали, ваше высокблагородие! Веда что ни на есть, ворожея вестимо, своими глазами давеча видал как она под деревом что-то бормотала, собирая петрушку в саду, а после над супом снова...
– Ну мы и решили, что надо брать, место тихое...
– А рядом пан на одно ухо вдаренный живет, вторым слышит, первым понимает!
– Ну и ночью перемахнули через заборчик, а он, ваш высокблагородие, дюже высокий между прочим...
– Но мы почти не матерились, разве что во славу Делграв Дробнара молитвами да к небесам, вот!
– Ну и схватили ее да вдарили посильнее, чтобы не очухалась да не колданула чего, пока вы свой ошейничек-то не нацепите...
– Исключительно за дело наше, ритуал Покровительства радея!
– Вот и...
– Собсна...
– Это ведьма, дурачьё! Не веда! – прошипел Касимир. – Если бы вы учились прилежнее, то умели бы отличать одну от другой силой великого Делграв Дробнара!
Послушники неуверенно переглянулись.
– Дык... Какая разница-то? – неуверенно спросил первый.
– Никакой, – нехотя признал первосвященник. – Но с ними всегда столько мороки! Они же психованные и все через одно место буйные!
– И ниче она не буйная через энто место... А ежели и буйная...
– То че бы нет напоследок-то, ее ж в жертву приносят...
– Тьфу на вас, дуралеи! Вот сами ею и занимайтесь! – рявкнул Касимир. – И чтобы к полуночи она была умыта, одета и смирной как овечка! Иначе... Отлучу!
Послушники сглотнули. Отлучения у Делграв Дробнара простое – смерть. Без исключений. Особо жестоким способом – то за яйца подвесить на проволоке, чтобы кровь к голове хлынула и через уши утопила, а то и вовсе загипнотизирует и заставит друг с другом совокупляться до смерти от посинения гузна! Свят! Свят! Свят!
– Сделаем в лучшем виде, ваш высокблагородие!
«Экзотическая кухня братьев Драго».
Вечер.
День сегодня был шумный, людный. Сыну кузнеца, Едзи, как раз исполнилось семнадцать годков, что в Белокнежеве означало совершеннолетие, и счастливый (неизвестно, правда, отчего больше: что сын повзрослел или что его наконец-таки можно сбагрить из отчего дома) кузнец, согласно старым добрым и даже частично (как он объяснил недовольной теще) позабытым традициям, повел его и всю родню это дело отмечать. Традиция заключалась в том, что сначала молодца вели к надежной и не особо потасканной публичной девке, что делала из него мужчину, а опосля – выпить первую рюмку пшеничной водки в кругу семьи. В конце же празднования молодцу традиционно дарили деньги на выкуп невесты, и некоторые недобросовестные родичи запросто могли попить-поесть на халяву, а после и медяка ломанного не дать, улизнув через черный ход. Дабы родня не поддалась такому искусу, кузнец выбрал под это дело таверну братьев Драго, знаменитую своими кушаньями, и еще более – невысокими ценами, а также стоящий аккурат напротив бордель матушки Тересы, отличающийся еще более доступными ценами, нежели бутылка браги у братьев.
Гулянье шло к завершению, когда Рута вдруг охнула, прижимая руку к сердцу, и, согнувшись, часто задышала. Стоявший рядом с ней Франциско тут же подхватил девушку за талию, придерживая, чтобы не упала. Сегодня он здорово ее выручил, самолично встав за стойку и принимая оплату, пока она, как угорелая, носилась по таверне с подносами и кружками, успев не раз почувствовать угрызение совести – Шайни так весь месяц носилась – и хоть бы раз пожаловалась!
– Ты в порядке? – обеспокоенно спросил ее инквизитор.
– Да... Отпускает уже. Будто птица сжала сердце и, когти выпустив, рванула, а потом, поняв, что не справится, бросила добычу...
– Ну-ка присядь. Давай-давай. Они уже расходятся. Закроем сегодня пораньше, ты не против?
– Не против. Устал?
– Не настолько, чтобы жаловаться, – ухмыльнулся он, – но у меня для тебя сюрприз, Рута.
– Какой? – мгновенно заинтересовалась девушка, все еще потирая грудь. Боль уже прошла, но на душе было отчего-то тяжело и муторно. Может, просто устала от всех этих людей?
Франциско подмигнул ей и кратко поцеловал губы.
– Увидишь.
«Экзотическая кухня братьев Драго».
Позже.
Рута открыла глаза и восхищенно выдохнула.
Когда Франциско настойчиво отправил ее наверх переодеться, она сначала отвесила ему подзатыльник, ибо где это видано – намекать порядочной девице, что она грязная, как чушка?! Даже если это так и есть. Даже если она сама собиралась пойти ополоснуться и переодеться для вечера с... инквизитором. Все равно! – а после, хлопнув дверью все-таки ушла наверх, то совсем мне ожидала того, что увидит по прибытию.
Откровенно говоря, Рута вообще уснула. В отличии от Шайн, мыться на улице она не любила, а потому набрала полную лохань воды в комнате, нагрела ее и, вывалив туда душистого мыла и целый бутылёк ароматного масла с солью, забралась внутрь. С непривычной (успела отвыкнуть всего за месяц!) усталости и тепла ее разморило, и, окончательно расслабившись, ведьма задремала.
Проснулась она уже от настойчивого стука в дверь и вопроса Франциско в порядке ли она или ему выбивать дверь, торопливо ответила, что будет готова через минуту, и, наскоро помывшись в остывшей воде, вышла. Постояла перед шкафом с одеждой, выбирая наряд, и остановилась на красивом, серебристом платье, которое еще ни разу не надевала – некуда такую красоту было носить. А сейчас нашелся повод. Может, Франциско отведет ее в театр округа Шатров? Если он решил показать ей звезды в ночном небе, это будет фантастическим провалом!
«Грррр... Ненавижу сюрпризы!» – подумала она и решительно стянула с вешалки вышеупомянутое платье. Будь что будет.