Время ведьм

Мартин грустно кивнул и сделал хороший глоток виски.

– Ну а ты как? Обзавелся уже пани Ваганас? – ухмыльнулся он, глядя на друга.

Франциско, усмехаясь в ответ, пожал плечами.

– Что, и подружки нет? – продолжал расспрашивать Мартин. – Неужто у вас там, в столице, девушки закончились?

– Девушки не закончились, но ты же меня знаешь, весь в работе, – отмахнулся Франциско.

Но Мартин не сдавался.

– Я тебя знаю, друг мой, и помню, как ты бегал на свидание к прекрасной панне Левандовской в ночь перед самым экзаменом по ментальным чарам.

– Да, – со смехом подтвердил Франциско, – а потом усиленно пытался представить библиотеку в ответ на вопрос магистра Радича, где я провел прошлую ночь. Мне почти это удалось, особенно ярко получилось вообразить статую чародея Немоляги, и все бы прокатило…

– … если бы ту статую не забрали пару дней назад на реставрацию, – хихикая, закончил за него Мартин.

Друзья чокнулись бокалами, улыбаясь общим воспоминаниям.

Спустившись наутро в большой зал таверны, Франциско застал там ничуть не страдающего похмельем Мартина (и это после двух литов выдержаннного виски и бутыли «Колодца Закополы»!) с аппетитом уплетающего ароматную яичницу с жареным беконом и помидорами прямо со сковороды. Завтрак он запивал светлым пивом. Со стоном усевшись напротив, Франциско дал знак подавальщице принести ему то же самое, и уныло взглянул на друга.

– Помочь? – Понятливо предложил он, и не дожидаясь вымученного кивка, приложил ладонь ко лбу инквизитора. Боль, словно потревоженная ветром волна, отхлынула от головы Франциско, оставляя на своем месте зверский голод. Инквизитор быстро стянул со сковороды друга сочный кусок бекона, и тут же его проглотил, нетерпеливо поглядывая на кухонную дверь, за которой скрылась девица. Словно почувствовав, та выпорхнула с кухни с кружкой пива и полным блюдом жареных шпикачек. Поставив ношу перед инквизитором, она уплыла к следующему посетителю, севшему за один из столиков.

– Утопцы отменные, советую. Я такую же тарелку до твоего прихода сожрал.

– Утопцы? – Уточнил Франциско, подозрительно рассматривая резко переставшие быть аппетитными, сардельки.

– Ну, шпикачки маринованные. У нас их утопцами называют. В столице что, таких нет?

Отрицательно качнув головой Франциско отломил кусок хлеба, и положив на него сардельку, отправил в рот. И впрямь – отменно. Особенно с похмелья. Особенно под пиво, дополнил он свою мысль, сделав первый глоток. Дожевав бутерброд, он неожиданно серьезно посмотрел на Мартина.

– Не подумай только, что я не рад тебя видеть, – осторожно начал он, – но все-таки: зачем ты меня позвал?

– Что, подтянул с тех пор ментальные чары? – проворчал Мартин, но тоже отставил стакан с ромом в сторону. – Мне нужна твоя помощь.

Франциско ничего не ответил, но показал, что внимательно слушает.

– За неполный месяц в Крогенпорте произошло три убийства. И я сейчас говорю не о забитых нищих, задушенных проститутках или жертвах обычной поножовщины – этих здесь давно уже никто не считает, к сожалению. Убиты три молодые женщины. С особой жестокостью. При помощи колдовства.

– Колдовства? – переспросил Франциско. – Вроде как…

– Как ведьмы, да. На телах, которые преступник или преступница даже не потрудились спрятать, следы хаотичного, грубого, но очень темного колдовства.

– Вряд ли отнять жизнь можно светлым колдовством, – проворчал Франциско, внимательно глядя на Мартина, и не забывая отправлять в рот кусок яичницы, которую в точно такой же сковородке как и у друга, поставили перед ним. – Но ведьмы...

– А как иначе объяснить колдовство? – Развел руками Мартин. – Не может быть, чтобы среди ведьм не встречались хладнокровные убийцы.

– Ты что-то еще не договариваешь.

– Еще один балл тебе по ментальным чарам. Эти женщины жили в разных районах города и, насколько мы знаем, не были друг с другом знакомы. Но кое-что их все же объединяет. Они – веды.

– Веды? Хочешь сказать, занимаются законным белым колдовством?

Мартин кивнул.

– Но зачем ведьмам убивать их? Расскажи о жертвах подробнее.

– Первой была убита лекарка Урсула. Она работала помощницей целителя в клинике в районе Скорняков, пользовалась хорошей репутацией в округе. Утром четвертого листопада булочник нашел ее тело напротив своей пекарни – по-видимому, шла домой с работы. Причиной смерти явно стали какие-то чары, но вот какие, определить сложно. Это, скорее, хаотичная злая воля, чем какое-то конкретное заклинание. Ведьмовский почерк, одним словом.

– У колдовства ведьм тоже есть свои правила, – не согласился Франциско.

– Возможно, но тут они не просматривались. И ещё одна деталь – у нее были отрублены пальцы на руках.

– Именно отрублены?

– Так сказал целитель, который осматривал тело.

– Их отрубили до или после того, как она умерла?

– Очень надеюсь, что после, – нервно сглотнул Мартин и поежился.

– Хорошо, – кивнул Франциско. – Следующая?

– Через четыре дня, то есть восьмого листопада нашли труп Майи Волчек или, как она предпочитала себя называть, Провидицы Селестины.

– Гадалка? – уточнил Франциско.

Мартин кивнул.

– Она жила в небольшой квартирке на улице Вацлава Пжебойшека. Хозяин дома собирался забрать плату за квартиру, стучал, а не получив ответа, решил зайти и проверить. Он, кажется, ей не доверял, боялся, как бы чего не стянула, вот и заглядывал постоянно. Тело ее лежало на столе, за которым она принимала клиентов, прямо поверх гадальных карт. Видимо, собственную судьбу она в них не разглядела.

Мартин покачал головой и сделал большой глоток рома.

– А пальцы? – спросил Франциско.

– Пальцы все были на месте, а вот глаза и язык были вырваны. И – все то же хаотичное, злое колдовство. Я видел тело. Чудовищно!

– Это уже интересно, – задумчиво протянул Франциско. – Третья?

– Через три дня, одиннадцатого листопада, нашли ещё одну жертву – Анну Даль. Ее обнаружил муж в спальне собственного дома, и это, пожалуй, была самая ужасная из трёх смертей. Убийца распорол ей грудь и вырвал сердце, а также, мм, вырезал половые органы. И, судя по количеству крови на постели и вокруг нее, начал он это делать, пока она ещё была жива.

На лице Мартина было такое выражение, будто его сейчас вырвет.

– А занималась она?.. – оторвал его от воображения ужасной картины Франциско.

– Готовила и продавала приворотные зелья и амулеты, дающие удачу в любви. Амулеты, конечно, – дрянь и надувательство, но вот зелья были вполне настоящими, разве что сильно разбавленными – видимо, чтобы клиент скорее приходил за новой порцией.

Мартин заново наполнил свой стакан и, зажмурившись, опрокинул в себя разом почти половину. Франциско некоторое время молчал, крутя в руках собственный, пустой, стакан, а затем поднял голову и посмотрел на Мартина.

– Прежде, чем мы продолжим, ответь мне на два вопроса. Первый – причем здесь ты? Ловить ведьм – это же дело Инквизиции. А второй – причем здесь я? Разве у вас своих инквизиторов не хватает?

– Это уже три вопроса, – усмехнулся Мартин, – но ответ на них, по сути, один. Инквизиция здесь не та, что в столице.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурился Франциско.

– Не знаю, в чем дело, может, это собор Кроген-но-Дуомо, колыбель нашей веры, виноват, или ещё что, но инквизиторы тут, как бы сказать, бывают чересчур фанатичны. Ловить ведьм – это, конечно, правильное и богоугодное дело, но только возникает у меня ощущение, что им важнее кого-нибудь поймать да осудить, а после объявить это божественным правосудием, чем, собственно, оное правосудие свершить. И магию они не любят. Именно так – не только ведьмовское колдовство, но и наше чародейство. При том, что имеют привычку откровенно не замечать прочей зловредной активности! Иную нечисть они и нечистью не посчитают! Складывается ощущение, что им интересны исключительно ведьмы, коих ищут в любой подозрительной, читай – красивой, бабе, да чародеи, которых заранее внесли в список «Не давать спокойно жить». А потому у Капитула чародеев с местной инквизицией уже давно серьезные проблемы. Инквизиторы развернули масштабную охоту на ведьм, но если б они знали, кто занимается темным колдовством, уже давно бы всех перевешали. Вместо этого досмотрам и допросам подвергаются все – от колдунов до чародеев. Само собой, Капитул недоволен и хочет, чтобы кто-то из своих присмотрел за расследованием, вернее – провел собственное.