Время ведьм

К счастью, имелся у ведьм один хитроумный способ покинуть дом незамеченными, да так, чтобы ни один охотник ничего не заподозрил. Поздним вечером, одевшись, вернее, раздевшись по случаю, и натерев тела специальной мазью из дурман–травы, цветков беладонны и человеческого жира, сцеженного по оказии с толстых боков пани Казимиры, ведьмы, читая заклинания, кидали в камин травы и смолы, рождающие тонкую струйку черного, незаметного в сумраке, дыма, и по очереди прыгали в него, обращаясь таким же дымом и улетая по делам.

– До полуночи совсем немного, – взглянула на небо Рута. Луну почти не было видно за толстым слоем облаков, беспокойно скользящих по небу.

– Идем.

Выглядели они сегодня просто чудесно. Напомаженная кожа благоухала травами, глаза, стоило на них упасть случайному лучику золотой луны, сияли и казались больше. Сейчас бы их не узнал ни один постоялец «Экзотической кухни», даже тыкни они его в это носом. Ничего похожего на лохматых неопрятных девиц из низкопробной забегаловки в бандитском районе. Сейчас длинные золотистые волосы Шайн целым каскадом аккуратных волн спускались до самого зада. Время от времени внимательный взгляд мог заметить то тут, то там тоненькую косичку с вдетыми в нее драгоценными камнями и золотыми монетами. Белоснежную кожу удачно оттенял обрез из угольно-черного матового шелка, как положено, обернутый вокруг бедер, наискосок пересекающий спину, аккуратно оборачивающий грудь и узким кольцом охватывающий шею. Из украшений на пальцах – всего несколько колец, прочие пришлось снять, и узкий золотой браслет на щиколотке: в честь праздника каждая ведьма надевала что-то золотое.

Рута в эту ночь являла собой ее полную противоположность: гладкие длинные волосы – волосинка к волосинке – зачесаны в высокий хвост, удерживаемый хитрым узлом и длинной шпилькой из белого золота и чуть завитой единой волной опускающийся точно по позвоночнику до самого пояса, обнажая тонкие плечи и гармоничные ключицы. Обрез белоснежной парчи ладно ложился на загорелую кожу, повторял путь обреза Шайн, но конец его был перекинут через плечо и свешивался вниз по спине, делая девушку похожей на мистическую путницу далеких жарких Черных Песков. Довершали образ множество тонких браслетов из белого золота и серебра на обеих руках, среди которых затесались и несколько золотых.

Приземляться к основанию горы было дурным тоном, но у пригорка в паре сот локтей – запросто. Рута поморщилась от ощущения того, как сухие иголки, камешки и шишки колют ноги и, подпрыгнув, зависла в воздухе в пяди от земли, потянув сестру за собой. Та, вздохнув, выудила из волос искусственное перо, которое до этого использовала в качестве украшения, привязанного к тонкой косичке и, прошептав что-то, подкинула его вверх. Мелькнуло при свете звезд серебро, и в руку Шайн уже опустилась тонкая серебристая метла. Положив ее в воздух, девушка с довольным выражением лица уселась на метлу боком.

– Выделываешься, – буркнула сестра, но протестовать не стала, садясь позади нее. Здесь было можно, инквизиторы остались далеко-далеко, в Крогенпорте. Магическая мазь приятно щекотала кожу, даря небывалое ощущение легкости и заряд бодрости, и от каждого заклинания кожу приятно пощипывало, будто кровь обращалась в шипучий сладкий сидр. Воздух Чернолесья напитан древними силами, и чем глубже в лес, тем сильнее это ощущается. Звери и люди это чуют и обходят это место стороной, а ведьмы... Ведьмам оно нравится.

– Стой! Кто идет? – проскрипел вдруг чей-то голос.

– Ведьмы зловредные, на шабаш летим, – спокойно ответила Рута двум древесным привратникам, охраняющим врата. А вернее, этими самыми вратами и являющимися.

– Вижу, что не волколаки, – проворчал второй, отодвигая тяжелые, покрытые густой листвой ветви, служившие ограждением врат. Его сосед со своей стороны уже сделал то же самое, и теперь мерно качал ветви по ветру, удивительно напоминая раскачивающегося от скуки на одной ноге стражника в Крогенпорте. – Ступайте уж... Зловредные они, как же...

Не обращая внимания на бурчание древней, ведьмы неторопливо проплыли в проход и исчезли. Мир мигнул и изменился.

Праздник Ведьмова солнца начался.

Здесь было намного светлее, большей частью оттого, что большую, будто на канате притянутую ближе, луну, мерно сияющую теплым золотым светом, не закрывали темные облака. Небо казалось бескрайним синим океаном с разбросанными по дну крупными мерцающими жемчужинами. Почва тоже изменилась: вместо хвои и веток землю покрывал нежнейший ковер цветущего барвинка, по которому ступать было одно удовольствие. Наверху, на горе, мерцали бумажные фонарики, слышался смех и музыка, кто-то пел, аккомпанируя себе на лютне. Где-то совсем далеко раздавалось ладное гудение горской волынки, и это значит, что и оркские шаманы не побрезговали явиться на праздник.

Серебряная метелка описала полукруг вокруг горы, ведьмы не любили являться всем на обозрение, и подняла двух всадниц вверх, мимо крутого каменистого обрыва, прямо на вершину Арамора.

– Ты смотри, Ру, – подергала Шайн сестру за руку, указывая на парочку из ведьмы и фавна, бесстыдно предающуюся утехам недалеко от молодого авераля – козлоподобного демона, мирно играющего на свирели, и лишившегося из-за торопыг части своей публики. – Уже начали, а!

– Вряд ли она ему обрез отдаст, зря так старается, – профессиональным тоном ответила Рута, присматриваясь. – Знаю я ее, Тася Загорная, два года подряд спутницей Верховной становилась. И третий бы стала, да вообще никому обрез не отдала. Говорит: «Не мешался, я и забыла».

Ведьмы дружно захихикали и пошли дальше, к распорядительнице, единственной из всех присутствующих одетой в штаны и свободную рубаху, что-то озабоченно просматривающую в кипе бумаг.

– Вечного сияния Золотой луны тебе, сестра, – вежливо поприветствовала ее Рута. – Не нужна ли помощь?

– Вечного сияния Золотой луны, сестры. Рада, что хоть кто-то следует правилам вежливости... – она бросила почему-то обиженный взгляд на веселящуюся парочку и указала в сторону тропинки, уводящей куда-то за большой валун, откуда доносился смех, песни и горьковатый аромат трав. – Сестре Алсандре нужна помощь в сбраживании ягод. В этом году у нас небывалый наплыв гостей, а ведь до полуночи всего пара часов.

Ведьмы сочувственно покивали и отошли в указанном направлении. Дорогу украшали гирлянды ароматно пахнущих цветов, между которыми то и дело сновали крошечные светящиеся цветочные феи, поддерживающие цветение всего на горе во время праздника и служащие дополнительным источником света.

– ... суть есть неправильная трактовка, – донесся до них голос какой-то ведьмы, сидевшей на полянке в окружении совсем юных ведьмочек, смущенно хихикающих и пытающихся повыше натянуть свои обрезы на грудь, но тем не менее с явным интересом слушавших говорящую. – Церковники отчего-то упрямо забывают, что до всемогущего Вегетора Вар’Лахия трижды была замужем: в первый раз за повелителем Небесного огня, носителем чистого света Дии’Равом, что пообещал ей страсть чистую да горячую, и от которого на свет родилась древняя магия, коей до сих пор пользуются чародеи, а также жар–птицы, живущие далеко на юге, духи Всепожирающего огня, заточенные в иных горах, и истинные церковники; во второй раз Вар’Лахия, уставшая от света и жара, вышла за Сильветора – Владыку земли, влаги и природы, что принес к ее ногам все сокровища подводного, подземного да наземного миров. И родились у них цверги и гномы, феи и эльфы, волколаки и орки, древни и единороги, лешие и кикиморы, и прочие лесные жители. От их союза сила великая снизошла на травы и деревья, и все они до единого стали могучими помощниками любой твари, на земле живущей. Но устала Вар’Лахия от темноты подземелий, влаги листвы над головой и шума зверей; в третий раз вышла Вар’Лахия за Дар’Тугу, пообещавшего, что потомство их будет крепким да сильным, да всех вокруг покорит! От этого союза родилась всякая нечистая сила, что сейчас на свете есть, драконы, которых никакой магией не возьмешь, демоны, бесы, эфирные духи, да мы – колдуньи! Лишь нам Праматерь даровала силу, что властью голоса зовется, способную очаровывать простых смертных, и лишь нам даровал Всеотец Дар’Тугу двоедушие и как следствие – свободу выбирать,кем нам быть: добрыми или злыми, не испытывая ни стыда, ни раскаяния за свой выбор, каким бы он ни был. Творить зло или же творить добро для колдуньи столь же естественно как и дышать! Те поступки, что душу человеческую во Тьму гонят, наши, тому двоедушию благодаря, не марают. Но и те, что обычно человека к свету ведут, никогда не способны обелить ведьмы, ибо на другую часть души влияют, первую навечно во тьме оставляя! Но все почему-то предпочли об этом забыть...