Время ведьм

Через несколько минут, она точно знала, сколько человек в доме, и где находится то, за чем она сюда пришла. Встряхнув головой, Шайн решительно прошла вперед, и постучала в заднюю дверь. Не прошло и минуты, как та распахнулась, явив ведьме немолодую сухопарую женщину в белом чепчике.

– Ты кто еще такая? – недружелюбно спросила она, вытирая измазанные мукой руки о край передника.

– Иляна я, с лавки специй пана Горавица, – протараторила в ответ девица. – Заказ трав душистых принесла, мне бы повариху главную.

– Я главная повариха, но никаких трав мы не заказывали, – нахмурилась женщина. – Шла бы ты отседова…

– Как не заказывали!? – «Возмутилась» Шайн, и сделав шаг вперед, сунула корзинку женщине. – Мне сказали ясно, семнадцатый дом на улице Вишен, где чародеева жена живет… Пани Конопка, вот! Майоран, чабрец, тимьян, лимонник, душица, розмарин, шалфей и чеснок! Может она заказала, а вам забыла сообщить? Или не живет здесь такая?

– Ну живет, – неохотно подтвердила повариха. – Да только ниче она заказывать не стала бы, на то я есть! И я те говорю, что у твоего хозяина не покупали мы ничего!

– Ничего? А как же это? – Протянула раскрытую ладонь Шайн, сунув ту прямо под нос женщине, и едва та склонила голову, резко дунула. Перламутровая пыль слетела с пальцев ведьмы и будто живая, тонким ручейком скользнула в нос поварихе.

Та чихнула раз, другой, и вдруг глаза ее остекленели. Руки безвольно обвисли, плечи сгорбились, из края рта потекла слюна. Не мешкая, Шайн, толкнула ее внутрь, и прикрыла за собой дверь.

– Как зовут хозяйку? – Тихо спросила она у поварихи.

– Йоана Конопка.

– А ее мужа? – Ошибиться ведьме совсем не хотелось. Не такая уж и редкая была у чародея фамилия.

– Якуб Конопка. Помер он.

– Кто с нею наверху?

– Сновид Ратлик, охранитель и полюбовник.

– Интересно… Что на обед просила?

– Кальварский пирог да березовую сурью. Через час обед, я уже и тесто приготовила, и горшок с травами и молоком в печь поставила.

– Чудесно. А теперь спи, и забудь, что меня видела.

Повариха медленно опустилась на пол, ложась у бочки с соленьями. Шайн поставила корзинку на стол, и присев положила ладонь на лоб женщине. Закрыла глаза. Целую минуту ничего не происходило, а потом облик ведьмы вдруг начал меняться. Уменьшились и впали щеки, раздалась и обвисла некрасивыми брылями челюсть, резко ввалились внутрь грудь и бедра, истончились и укоротились волосы, кожу изрезала сначала одна, а потом десятки морщин, ладони покрылись мозолями и застарелыми ожогами.

Открыв глаза, Шайн ощупала свое лицо и хмыкнула. Сейчас бы никто не отличил ее от лежащей на полу поварихи.

Ведьма споро повязала на себя висящий тут же запасной фартук, достала из корзинки пук синеватой травы, затем пропитанную кровью бумагу с куском мяса внутри, и принялась за пирог.

В Блошином

Из «Страждущего кардинала» (Франциско невольно ухмыльнулся, вспомнив Ионеску) доносились душераздирающие визги, топот и вопли. Ставни, с жутким грохотом сами по себе хлопали, обернутый красной тряпицей фонарь зажигался и гас, только чудом еще эту тряпицу не спалив, из трубы валил черный дым. Вокруг здания уже успел собраться народ, живо, и с интересом обсуждая произошедшее, тем не менее не пытаясь вмешаться в происходящее. Из распахнутого окна «Экзотической кухни» , вторя голосам из борделя, доносился тонкий вой и монотонный бубнеж на одной ноте. Заглянув внутрь, Франциско увидел, как пожилая пани в поварском фартуке грубовато похлопывает тощую девицу по спине, пока та подвывая на одной ноте размазывала по лицу сурьму, прерываясь только на то, чтобы глотнуть крогуса прямо из горлышка объемной бутылки. Судя по тому, что та уже была ополовинена, успокоение шло полным ходом.

– Разошлись все! – Зембицкий бесцеремонно расталкивал зевак и случайных прохожих, вынуждая их прижиматься к стенам зданий. Рута шла впереди процессии, но ее, как ни странно, легко пропускали дальше, когда как двум инквизиторам приходилось преодолевать нешуточное сопротивление зевак, что пришли поглазеть на бесплатное развлечение.

– Милок, а чёй-то случилося там?

– Да чем там случится могёт, бабка!? Видать яишницу забыли клобуку изжарить, вот и осерчал!

– Да не! Мне давеча Нинка, ну эта, которая с павлиньим пером шастит, сказывала, что они это, новую про-грам–му придумали, «Как Ларум[2] гребень потерял» называется, вот он им и отомстил видать…

– Брехня!

– Да ни в жиззь! Где это видано – чтобы в энтом самом месте гребни свои терять!? Они бы еще алычой его накормили, тьфу!

– Откройте! – Громыхнул по двери латной перчаткой Зембицкий, но это не сработало. Франциско взглянул на него с неудовольствием. Он что, еще больше хочет взъярить духа!? И чему их тут, в Крогенпорте учат…

Не обращая внимания на коллегу, грубо работая локтями, Франциско пробрался к таверне сестер, и решительно вошел внутрь, невольно принюхиваясь. Неужели и впрямь в подвале портвейн гонят? Но спиртовыми парами с кухни не тянуло, напротив, из нее исходили весьма приятные запахи – жареного мяса, только что испеченного хлеба и свежих помидор. Отогнав отвлеченные мысли, Франциско сел за столик к Жемчужной Джули. Выть та уже перестала, но вместо этого вновь присосалась к бутылке, будто иссыхающая от жажды пиявка–алкоголичка. Дождавшись, когда она сфокусирует на нем взгляд, твердо, и максимально спокойно спросил:

– Кто подселил к вам клобука, знаешь?

Жемчужная Джули помотала головой, потом кивнула, и снова помотала. Франциско приподнял бровь, ожидая объяснений.

– Я когда.. когда устраивалась, ма.. матушка Тереса приказала.. приказала, что ежели понесешь бремя, да взваливать на плечи оное не захочешь, то… то, что останется от него за домом закапывать. Защита мол нам, дополнительная будет. А кто уж их клобуками делал, точно не скажу…

– Так он там не один!? – Похолодел Франциско. – Сколько же их?

– Не знаю! Десятки… Может сотня наберется! Девочки тут не слишком озабочены, чтобы не понести, благо через два дома травница живет, у нее всегда нужные средства есть.

Пани Казимира сострадательно погладила Джули по голове, хмуро зыркая на Франциско, будто это он был источников всех их бед.

– И сразу все взбесились? – Проигнорировал взгляд инквизитор.

Джули обреченно кивнула, и вновь приложилась к бутылке. Когда Франциско уже поднялся, она едва слышно добавила:

– Они не мешали особо, тырили по мелочам у клиентов, жажду да голод вызывали, чтобы те еду к утехам покупали, я до сегодняшнего дня их вообще не видела. А сейчас весь дом в дерьме, те, кто спали не проснулись, только кричат, а глаз разлепить не могут, остальных тоже… мучают. Хуже всего Златозубой Кэт, она уже лет пятнадцать работает, столько их на заднем дворе закопала – на целое кладбище хватит…

– То есть, нападают не на всех подряд, а на тех, кто от них... избавился?

Не ответив, Джули кивнула, и отвернулась, вытирая лицо трясущейся рукой, а Франциско задумался.

Клобук – мелкий дух-помощник который благодаря колдовству возникает из тех, кто успел вкусить жизнь, но не успел увидеть свет. Обычно довольно безвредное, и даже в чем-то полезное существо – предупреждает домочадцев об опасностях, таких как задвинутая заслонка на печи или гость с недобрыми помыслами у порога, а большую часть времени спит где-нибудь в стене. Любит яичницу и блестящие вещи, частенько крадет их у случайных посетителей и собирает в каком-нибудь укромном в уголке, причем совершенно не расстраивается, если эту кладку разорить. Есть теория, что если клобука исправно кормить, то со временем он переродится в полноценного домового, а то и духа-покровителя рода, но подтверждения эта теория не нашла, ввиду того, что домочадцы клобука не сильно горели желанием признаваться, что контактировали с ведьмой для его поднятия. Но чтобы клобук взбесился? О таком Франциско, за свою более чем длинную жизнь не слышал никогда.